Важенин

Важенин Владимир

по прозвищу "Воха". Тюменский обитатель, наиболее известен - в качестве поэта-самородка. Биографические сведения:

Родом: из деревни Семенухи Заводоуковского района.

1984-89: филфак университета.

Дальнейшее - неизвестно.

стихи

Наиболее известен, как сказано, своими стихами, сочиняемыми им в больших количествах, в которых описывается жизнь в упомянутой деревне Семенухе и ее окрестностях.

Целый день стирает прачка.
Муж ушел за водкой.
На крыльце сидит собачка
С маленькой бородкой –

Это, собственно, Заболоцкий. Но в таком вот примерно духе сочиняет и Воха Важенин. "Наивное искусство", так это называется в искусствоведении. Только если у Заболоцкого это стилизация, то Воха действительно такой и есть. В стихах это зачастую получается трогательно.

бакулин

Главным любителем творчества В. является Бакулин М., он его пропагандист и покровитель. Мораль: вот пускай указанный Бакулин и пишет про В. подробнее, а еще - пускай соберет подборку оных стихов, а я их напечатаю. Ибо это будет - правильно.

На этом пока все, 2 февраля 1996, ночь.

19 июля 1996, пол-пятого дня, дополняю

Прислал-таки Бакулин кое-какие мне послания, вот две истории из них, наглядно иллюстрирующие простодушие и невинность Важенина В.

1

Был у нас такой дружок, Ванька Нестеров, - сообщает Бакулин М., - и Воха любил его как брата, но только как-то чересчур. То обнимет, то похлопает, то скажет что-нибудь ласковое - открытая русская душа, что поделаешь. Тут циничный Емельянов его и уличает:

- Что ты все Ваньку обнимаешь, ты что - пидор?

Воха в ответ засмеялся, но так как-то странно, что все присутствующие сразу поняли, что он и не знает, что это такое. Циничный Емельянов и это выразил вслух:

- Да ты что, не знаешь, кто такие пидора?

- Нет, - улыбается Воха виновато. - Не знаю.

- Дак это когда мужик мужика - в жопу.

Воха задумался, а потом потрясенно выдохнул:

- Ого!

2

Однажды в распоряжение М.Бакулина и его младотюменских друзей попал настоящий заграничный цветной порнографический журнал. Они его жадно рассматривали. Дали посмотреть и Вохе.

На развороте была изображена некая дама, лицо и ротовое отверстие которой было все сплошь покрыто спермой.

- Она же отравится! - в ужасе было воскликнуто В. Важениным.

вспомнил

я одно из стихотворений В.Важенина, вот оно:

О сколько битого стекла
У городского гастронома!
Здесь драка сильная была.
Народу дралось очень много.

Виной всему явилась Ирма:
Она накрасилась как мымра.

1988

2001. 3 сентября.

Вот еще стихотворение В. Важенина, присланное мне Клепиковым Н.:

Одну тебя люблю, Ирина, И восхищаюся тобой. Ты лучше всех красоток мира! Твоёго сердца я ковбой.

Я вспоминаю те минуты, Когда с тобой наедине Мы целовались нежно в губы, И было так приятно мне.

ещё

После многолетних напоминаний и увещеваний прислал мне, наконец, М. Бакулин некоторые стихи Вохи Важенина. Кое-что привожу:

В деревне нашей, Семенухе,
Собаки лают дружным хором.
Иду я на блины к сеструхе
В домишко, что с резным узором.

Со мной бежит моя собачка.
Безумно с ней люблю гулять,
Она взлохмочена как кочка,
Нельзя ее мне оставлять.

Коровки с пастбища бредут,
Несут парного молочка.
Ребята дружно в клуб идут,
Ласкают белого бычка.

Сосед мой печку затопил,
Дымок хвостом струится,
Иван Матрену полюбил,
Вокруг нее кружится.

или:

Заносит снегом Семенуху,
Как злую старую старуху,
Растут сугробы как грибы.

В своей меховой пышной шубе
Я вышел важно погулять,
Увидел воробья на срубе
И снегом стал в него пулять.

2002, август

Опубликовал я эту статью про Важенина в руссре – потом, когда некоторое время мы немного заправляли в «Топосе» – еще до фига понаопубликовывал Важенина в нем.

И – добился-таки, что люди – оценили Воху Важенина! Лев Пирогов опубликовал про него здоровенную статью в «Экс Либрисе», и с приведением целых – и отличных – стихов; то есть - - - Ну, понятно.

Теперь есть план притащить его в Москву и сделать ему выступление – в рамках «Осумасшедшевших Безумцев». Но где взять деньги? Оплатить ему в смысле дорогу. У нас нет, у него самого на дорогу до Москвы – ой, сомневаюсь.

Будем думать.

вот с форума РЖ:

Steba 24 октября, 2001: Да, Важенин хороший. Только правда ль он так наивно-наивен (не в жизни, а поэтически)? А филфак не портит? Чо-то не верю. Там же на филфаке стихи надо читать...

Захотел я еще почитать Важ., поискал его стихов в сетях - и что нашел? Нашел в Тюм.Курьере такое произведение:

12 мая 2001, суббота. Май-обманщик

Владимир Важенин

Погоду определяет холодный северный циклон. Средняя температура значительно ниже нормы. 11 мая осадков не ожидается, ветер северо-западный, 5-8 метров в секунду.

Утром температура, возможно, понизится до минус 3, днем на солнце воздух прогреется до плюс 10-12. 12 мая предполагается дальнейшее потепление.

Температура ночью - 0 - плюс 5, днем - плюс 12-17. Уровень воды в Туре утром 10 мая составил 824 сантиметра.

http://www.tyumen.net/tcourier/article.shtml?cat=news&num=30&date=20010512

- это уже совсем новый стиль поэзии

Sklep 24 октября, 2001: Может быть, ты удивишься, но это тот самый Важенин и есть! Стихи он теперь писать перестал. Во всяком случае, никому не показывает.

Гузель 25 октября, 2001: Стихи Важенина и в большом количестве скоро будут в сети на сайте, который сейчас тайно подготавливается В.Богомяковым, В.Ш., М.Бакулиным, и немножко мной.

Steba 25 октября, 2001 - 00:45: Sclepу - я не удивляюсь. Скорее удивительно, что 1) метеорологическая заметка подписана именем (такие обычно не подписывают) и что 2) у нее лирический заголовок, что уже впрямь похоже на какой-то наивный пост-Тюменский-модернизм...

А поэт интересный, и я взаправду искал следы в Сети - и ни фига не нашел. Или это тюменская легенда (у Немирова, поддерживаемая другими Ттт) - для непосвященных? В наивность...

"Люблю тебя Ирина" - русский 18-й век типичный...

Sklep 25 октября, 2001: Нет, про Важенина всё чистая правда. Я его тоже хорошо знаю, общаюсь иногда. Редко только.

Бакулин понедельник, 07 января 2002: Вчера приходил Воха Важенин со своей новой женой, имеющей романтическое имя Сталина. Он разошелся со своей прошлой - кришнаиткой, она выгнала его из дома, подала на алименты.

Воха и до этого, обозлившийся на современность, проводил политиформации в банях города, подстрекая к недовольствам, а теперь и вовсе сник. Но в глазах его была веселая злость, подумалось: поживет еще человек.

II. Мирослав Бакулин. Про Воху Важенина

Впервые Воху я увидел на собрании студентов первого курса филфака Тюменского университета по случаю начала учебного года. Это было 4 сентября 1984 года. Все было удивительно в этот день: и грязные коридоры филфака, и Мирослав Немиров-старшекурсник, босиком, в грязных штанах, подвязанных шнуром от магнитофона, встретивший нас вопросом: «Забухаем?» Мы помялись, что, мол, не пьем, и пошли собираться в большую аудиторию.

Там нас поздравил декан Николай Константинович Фролов и сказал, что сейчас перед нами выступит посланец колхоза, отличник и так далее, и поздравит нас от имени студентов первокурсников. Из задних рядов к доске стал пробираться невысокий парень в чистом и мятом черном костюме, в чистой и мятой клетчатой рубахе. При движении он как голубь качал головой, в такт движения ноги: левая нога вперед - голова влево, правая нога вперед - голова вправо.

Он вышел к кафедре. Все молчали. Он открыл рот. Блеснули железные зубы. Он улыбнулся. Пауза становилась смешной. И вдруг он громко сказал: «Ребята!» Пауза. «Ребята! Книжки нужно не только читать…» Пауза. «…Но их нужно еще и ПОНИМАТЬ!» Мы переглянулись. Он улыбнулся: «Все!» Мы захохотали и громко зааплодировали.

2.

К Вохе на факультете сразу сложились два устойчивых отношения: эстеты презирали и сторонились его, а другим он очень приглянулся - его простота, незатейливость, откровенность и какая-то детскость. Детскость эта проявлялась даже в том, что когда он говорил о чем-то с удовольствием, то пускал слюнку. Дочь известного тюменского писателя Зота Тоболкина Валя, когда видела это, умилялась и подавала Вохе платок: «Володя, какой ты милый!»

В Вохе чувствовались крестьянская крепость и сила, и народное чутье на всякую неправду. Учиться ему было тяжеловато, но мы жили дружно, все с головой ушли в древние литературы и латинский язык, среда была питательная для любых способностей.

Более всего Воху поразили филологические барышни, он глядел на них во все глаза. Почти все писали стихи, и Воха попробовал себя в стихосложении. Он сидел как-то на подоконнике в одной из аудиторий и записывал какие-то слова в маленький блокнотик, глядя на студенток, убирающих революционную площадь возле университета. Когда я подошел к нему он протянул мне первый свой стих, поразивший меня своей простотой:

Я бы не был поэтом,
Если б это не видел,
Я бы не был и парнем,
Если б это не понял.
Идут они по улицам
Красивые и модные,
Нарядные-приятные,
А главное - веселые.
За это может быть
И полюбил их я.

Еще преподобный Амвросий Оптинский любил повторять: «Там где просто - там ангелов со сто, а где сложно - там ни одного».

другие стихи

Через неделю вернувшись из поездки домой, Воха показал мне другие стихи, рожденные поездкой на знаменитой «Барыге» - поезде «Омск-Свердловск»:

ОМСК-СВЕРДЛОВСК

Тихо тронулся он с места, Все подпрыгнули на месте, Обнялись с подругой вместе. Поезд ночи все режет рельсы, За окном - в ночи столбы И встречаются мосты.

Проплывает лес весенний, Вид домов обыкновенный, И темнеет очень быстро, И звезда пылает ярко, Все проходит И все бесследно.

Я стал показывать эти стихи друзьям, но некоторые из них крутили пальцем у головы и называли Воху деревенским придурком. Я же стал тогда много говорить с Вохой, и мы сдружились. Он рассказывал мне про свою деревню Семеново, (в просторечье - Семенуха), про родителей и сестру, сокрушался разрухой и повальным пьянством на селе.

девушки

Он сильно ухаживал за нашими сокурсницами, но им не нравились ни крепкая лютеровская шея, ни голубиная походка, ни безаппеляционные высказывания, ни привычка пускать слюнку. Воха переключился на мир внешний. Он познакомился с парикмахершей и летом даже поехал с ней отдыхать на море. Но там у них что-то не заладилось, они разругались и Воха вынужден был ночевать на каком-то стадионе, где потом был концерт Валерия Леонтьева.

Воха имел слабость к «звездам», и никогда не упускал возможности выйти на сцену и расцеловать Пугачеву, Николаева, «Ласковый май» или кого другого. Особенной страстью его это стало, когда он стал сотрудничать с газетами, у него появился пропуск на все культурные мероприятия, и с поцелуями и объятьями он выходил в конце концерта обязательно. Так вот он выспался на стадионе, посмотрел концерт, обнял и поцеловал Леонтьева.

Все оставшееся время на море он провел один. Однако неразделенное чувство вызвало к жизни много новых парадоксально жизнерадостных стихов про море, пиво, Грузию и т. д. Часть из них погибла под южной грозой, когда блокнот со стихами остался под дождем на подоконнике. Хорошо, что перед его отъездом я еще успел переписать его старые стихи, некоторые новые восстановили по размокшему блокноту.

лермонтов

В конце года Воха ушел в армию. Служил он в Ташкенте. Пришло несколько писем «к браткам», как он ласково нас звал, с его знаменитой фотографией в летном костюме.

Вернулся Воха через два года и оказался на двух курсах младше меня в группе с Игорем Емельяновым, Сашкой Шаводаевым, Максом Шиловым и другими. К тому времени мы устраивали на факультете выставки, хеппенинги, энвайроменты и поголовно митьковали: «Все люди - братья, все бабы - сестры». В общежитии играли музыку, записывали альбомы, читали книги, гуляли и спорили об искусстве. Воха вернулся в эту густую среду таким крепеньким мужичком, который смотрел на все это веселье с позиции человека, который сожалеет, что не выбрал прикладной специальности в жизни, которой можно зарабатывать деньги.

Здесь с ним случилась любовь к Лермонтову.

Надо сказать, что в Вохе всегда была не только какая-то прозрачная простота, но чувствовалось, что он делает все не просто, но ВПЕРВЫЕ.

Он писал стихи, говорил так, словно до него это не делал никто. Словно бы не было поэтов вообще, словно бы жизнь открывалась ему с нуля, словно бы он сам придумал слова, которые говорил.

И здесь. Вдруг. Он прочитал Лермонтова. Он был потрясен.

К этому времени он устроился ночным вахтером-охранником в главный корпус университета и ночи напролет читал Лермонтова. Как иконка сопровождал его везде портрет поэта с обязательными локонами на лбу и на меховом воротнике его гусарского кителя. Это беспрестанное чтение Лермонтова должно было во что-то вылиться. И вот что произошло.

лермонтов ещё

Историю русской литературы вела дочь известного тюменского писателя Константина Логунова - Ольга Константиновна, очень милая и строгая дама, которую смело можно было бы пробовать на роль царицы Екатерины Великой, если бы ей предложили. И вот через два дня в группе у Вохи должен был пройти семинар по поэзии Лермонтова. Воха решил прийти на семинар во всеоружии. Два дня он перешивал свой армейский зеленый пиджак в нечто, похожее на гусарский китель Лермонтова: он распорол свою зимнюю шапку и из куска ее устроил себе меховой воротник, сахарной водицей сделал себе пробор как у Михаила Юрьевича и собрался на семинар. Но тут утром выяснилось, что по привычке он сбрил усы, а без усов он не похож на великого поэта. Тогда, чтобы добавить реализму, Воха черным фломастером нарисовал себе усы и в таком виде вступил в аудиторию.

Ольга Константиновна увидев всю эту непростую красоту - студент в кителе с куском зимней шапки привязанной к воротнику, с лаковыми волосами и нарисованными усами стоит на пороге - замолчала, обвела группу взглядом и тихо произнесла: «Садитесь, Володя». Но Воха сделал театральный жест рукой, как бы поглаживая всю вселенную, вытаращил глаза и с видом Каменного Гостя, произнес в полной тишине: «Про-гррр-амное!»

Ольга Константиновна побледнела и прислонилась к стене. Воха еще раз театрально рубанул рукой воздух, и как если бы он на пьянке доказывал последнюю правду, сжав свой здоровый кулак, стал махать им из стороны в сторону и вдалбливать слово за словом:

«Нет, я не Байрон, я - другой…»

Группа не шевелилась, тишина была такая, что муха бы сошла с ума от звука своего жужжания.

«Как он - гонимый миром странник,
Так я - неведомый изгнанник,
Но только с РУССКОЮ душой…»

На слове «русскою» Воха значительно постучал себя в грудь.

«Я начал раньше, кончу раньше,
Мой дух сомненья избежит,
В моей душе, как в океане,
Надежд разбитых груз лежит»

Воха победоносно обвел аудиторию глазами. Все молчали. Воха поклонился и вышел.

семенуха

Через некоторое время он привез свои новые и самые свои лучшие стихи про Семенуху, это их самый первый вариант:

В деревне нашей Семенухе,
Собаки лают дружным хором,
Иду я на блины к сеструхе
В домишко, что с резным узором,

В избе, которой я родился,
И даже может быть женюсь,
Старушка-мать носочки вяжет,
И мирно тикают часы

Зайду я в горницу как прежде,
Под образами помолюсь,
Понаблюдаю у порога
Как странным сном спят сладко псы.

В своей светлице моя сестренка
Читает книжку про любовь,
А на груди у ней лежит
Пушистый Васька-крысолов.

Ее он лижет нежно в бровь,
И тут не нужно лишних слов.
Возьму я в руки пару ведер,
Пойду тихонько за водой,

В сенцах спугну я воробья,
Зерно клюет, ну и хитер,
Как говорится, парень свой.

Ничего лучшего о деревне я не читал за свою жизнь. Я попросил Воху продолжить эти стихи, и он добавлял по несколько строф, сопровождая объяснениями, кто такая Филорик Нинка, кто такой Ван Ваныч и т.д. Потом появились стихи про родную речку:

Деревню нашу обвивает
Речушка маленькая Ук,
Она течет как червячок,
Ползет куда-то за добычей.
Морозец спрятал ее под панцирь,
Снежком укутал как паук.

ещё

Написал Воха и стихи про всех наших друзей. Особенно полюбилось стихотворение, посвященное Игорю Емельянову, тоже замечательному поэту, тогда дружившему с девушкой по имени Жанна:

ЖАНКА.

(Посвящается Игорю Емельянову, а, вернее, написано для него)

- В Тарманах не выходите, гражданка?
- Не выхожу,- ответила она.
- Меня там ждет родная Жанка,
Вчера я квасил за нее до дна...

Вот позади наполненный автобус,
Иду по скользкому, до ужаса, асфальту,
Помню в школе я крутил какой-то старый глобус,
Мечтал о путешествии на Мальту,

Не понимая, в сущности, момента,
Что рядом девушка, сидящая со мной,
Наверно не дождется комплимента.
Ее кумиром станет Виктор Цой...

Да, в детстве я к женщинам был очень равнодушен,
Меня влекли совсем иные дали.
И как итог: теперь я никому не нужен,
Проходят мимо нади, светы, гали.

Одна лишь Жанночка меня
И ждет, и любит,
Я к ней спешу с огромной сумкой
Деликатесов,
Полсвета, факт, искуролесив.

Игорь всегда с любовью читал эти стихи вслух. Я просил Воху писать стихи на всевозможные темы, но у него получались либо восторженные портреты друзей, либо возмущенные недоумения. Так я подсунул Вохе картинку, где Босх буквалистски иллюстрировал богословские идеи Эразма Роттердамского. Воха долго разглядывал иллюстрацию и затем написал:

БОСХУ.

Какая страшная картина!
Вещей в ней много непонятных.
Ее совсем не понимаю.
Зачем чувак висит на гуслях?
И заяц курит сигарету.
И еж с мужчиной в любовь играют.
Призвать художника к ответу!
Пускай ему бока сломают.

Я попросил его добавить к этому несколько положительных строк, и Воха добавил:

Какая пышная картина!
В ней столько разных красок,
Так и домашняя скотина
Не одевает разных масок.

далее

К этому времени у Вохи уже не стала клеиться учеба, он искал себе подругу на вечерах «Тем, кому за тридцать», ухаживая, как нам казалось, «за пожилыми». Постоянно работал где-то сторожем, дворником, пытался писать статьи в газеты, но публиковали его мало. Многие воспринимали его простоту хуже воровства, и считали его «деревенским недоумком».

Именно это высокомерное отношение и стало причиной его отчисления из университета. На кафедру языкознания вернулся из долгой трехлетней командировки в Монголию преподаватель Вараксин, человек до занудства пунктуальный (его жена рассказывала, что он даже картошку сажал с линейкой в руках).

Он так устал от непроходимой глупости монгольских студентов, что возвращался в Россию с высокомерной мыслью, что уж русские-то студенты не такие тупые. И тут он наткнулся на Воху и всю его простоту.

Он рассвирепел. На зачете они сцепились. Вараксин долго кричал на Воху, и, в конце концов, сказал: «Ты, Важенин - дуб!». «Сами вы - дуб, - сказал обиженный Воха, - и вообще пошел ты…» И послал Вараксина на три советские.

Воху отчислили «за аморальное поведение, недостойное учащегося вуза», эта формулировка не позволяла ему восстанавливаться в университете, по крайней мере, в советское время.

радио

И Воха пошел работать на областное радио, в сельскохозяйственную редакцию к знаменитой на всю область Джелинде Владимировне Завадовской.

Читатель произнеси эту красоту: Джелинда Завадовская. Представь себе даму бальзаковского возраста, необычное имя которой намекало его владелице на необычную внешность и судьбу, что позволяло ей в одиночку тянуть самые скучные радиопрограммы о надоях и комбикормах. Это поэзия советских СМИ. Это лучшие ее строки.

Джелинда Владимировна держала рядом с собой Воху как Эсмеральда - Квазимодо. Он ездил по деревням и шамкал о чем-то с председателями, она монтировала победоносные отчеты. Несмотря на то, что дикция Вохина хромала на шипящих, он проработал на радио чуть ли не пять лет.

Потом Джелинда Владимировна перестала его терпеть.

К этому времени Воха успел жениться на женщине старше себя на десять лет. У него родились двое детей: мальчик Женя и девочка Нина. Жена его попала в секту кришнаитов и семейная жизнь совсем расстроилась.

Поначалу Воха ворчал, что наказывает жену «рублем», потом, видимо, он все реже и реже стал появляться дома. Потом он ушел с радио. Жизнь его стала рушиться. Он совсем перестал писать стихи. Свои последние с надписью «Мои последние стихи. Воха.» он принес мне на праздник восьмого марта.

Я пытался его успокоить, но его не столько удручали семейные неурядицы, сколько неурядицы социальные. Перестройка, Горбачев и начало ельцинского правления вызвали в нем озлобление и тяжелейшее уныние. Он злобно ругался и проклинал власти, обвиняя их во всем на свете.

конец

Последнее публичное поэтическое выступление Вохи произошло и грустно и победно. Эстеты типа Яхи Афанасьева и Лизы Ганопольской устроили поэтический вечер прямо на ступенях у входа в университет: вытащили усилитель с колонками и заунывными голосами стали читать декадентские стихи про «чувства и страсти». Народ собравшийся недоумевал и хихикал. Я в то время жил в общежитии на Семакова, как раз напротив университета, и за всем происходящим наблюдал из окна своей комнаты на первом этаже.

Вдруг со стороны первой школы идет коренастая фигура голубиной раскачивающейся походкой - Воха возвращается с работы домой, в руке его - авоська с батоном и кефиром. Не снижая скорости, он подходит к ступеням, поднимается к микрофону и властным жестом отстраняет от микрофона Яху Афанасьева. Яха начинает возмущаться: «Что это такое? Кто это такой? Уберите его отсюда!» Но Воха, совершенно не обращая на него внимания с интонацией Евгения Леонова из «Осеннего марафона», говорит в микрофон: «Программное!». Ставит авоську на ступеньки и обводит широким жестом начавшую хихикать толпу. И снова громогласно несется: «Нет, я не Байрон, я - другой…»

Когда он заканчивает, толпа разражается бурными аплодисментами, Воха кланяется и уходит со своей продуктовой авоськой. Толпа смотрит ему вслед, и когда снова начинает завывать кто-то из декадентов, толпа начинает расходиться, настоящая поэзия ей уже показана.

потом

Воха что-то еще писал в то время, но все эти рукописи передал наркоману Бахмату, тот вскоре умер и рукописи потерялись.

Чаще всего я встречал его в то время в бане. В общественной бане на улице Полевой. Если меня хватало на три-четыре захода в парную, то Воха с его деревенским здоровьем просиживал там целый день. Эти общественные акции он называл «политинформациями». Он приходил в полдень и подзуживал мужиков ругать власти и современное мироустройство.

То есть: в клубах пара сидят мужики в прохладительной комнате после парилки и треплются, а Воха направляет разговор: «Вот Ельцин-то - сволочь!», «Да, вот скотина-то, всю Россию-матушку пропил» - подхватывают мужики и обсуждают это минут десять. Лишь только разговор затихает, Воха продолжает: «Американцы-то, гады, везде лезут, нас поучают…», «Да, гады, все им, америкашкам, развалить надо» - подхватывают мужики и это длится до шести часов вечера. Сколько смен мойщиков поменяется, а Воха все тут, и парится и моется и разговоры ведет. Одно слово - политинформация.

Потом Воха устроился сторожем в метеостанцию и стал приторговывать метеосводками для разных частных радиостанций в городе. Потом он устроился охранником в университет, но там был какой-то страшный случай не то с пожаром, не то с разбитым стеклом, он здорово пострадал, разрезал себе руку до кости. Все время он повторял, что сейчас не время стихи писать, что сейчас в России все делается, чтобы человека погубить. Особо он тосковал по своей деревне, печалился, что народ спивается и гибнет от наркотиков. Но городская жизнь уже затянула его: «здесь ни топить, ни воду носить не надо, ни сена заготавливать».

Страшное уныние проступило на его обычно светлом лице. Какое-то время он поддерживал коммунистов, считая, что «в старые времена лучше было, о человеке заботились». К Церкви и церковному относился уважительно-настороженно. В это время Воха стал казаться мне зеркалом всего русского народа - потерянный, разобщенный, лишенный семьи и религиозного стержня, но сильный непостижимой для него самого силой, впавший в озверелое какое-то уныние, когда во всем «виновато начальство», обиженный социальной несправедливостью и неравенством. Такой как мой дядя Вася, который умер, сидя над ямой с картошкой, собираясь поутру в первый раз пойти в церковь. Про него его жена, тетя Света, сказала: он просто не смог бы жить в этом новом мире.

и ещё потом

Воха живет. Он развелся со своей престарелой женой-кришнаиткой. Ушел из ее квартиры. Сошелся с девушкой по имени Сталина. Ругается, что та курит и слишком много пьет пива. Ему тридцать шесть. Его не выделить из толпы. И как раньше мы никак не могли ему объяснить, что такое гомосексуализм, так теперь ему не втолковать, что такое интернет.

Я битых два часа показывал ему наш сайт, он кивал головой, но так, кажется, ничего и не понял. Навострился, когда его обозвали «постинтеллектуалистом», спросил, плохо это или хорошо, я сказал, что хорошо, он довольно кивнул головой: раз хорошо, то пусть.

Просил его писать стихи, но понял что он пишет печальную русскую песнь своей жизни, ту, которую Розанов не нашел во Флоренском, называя ее «воем степей».

Воха не воет, он тихонько поет, как маленькая птичка, которая среди ветвей незаметна, но стоит лишь отделить голос этот от шуршания ветвей и дуновения ветра, как он заворожит вас.

III. Мирослав Бакулин. Интервью с Владимиром Важениным

http://www.russned.ru/stats/526

Интервью с Владимиром Важениным

- Где ты родился?

- Родился в деревне Семеново, Заводоуковского района.

- А чем знаменита деревня Семеново?

- Обычная деревня, ничего особенного.

- Много людей в деревне?

- Деревня вымирает, никто ей не занимается. Люди живут очень тяжело, потому что власти о них не думают. Недавно произошел жуткий случай - сгорел дом вместе с людьми. Такого раньше никогда не было, чтобы люди напились и сгорели в собственном доме.

- А есть в деревне клуб, школа?

- Сейчас клуб находится в столовой, но молодежи нет, потому что все в городе, а те, кто остались, спиваются и употребляют наркотики.

- Расскажи про родителей.

- Отца зовут Николай Александрович. Когда он родился, точно сказать не могу, потому что он с нами не жил. Пока был молодой постоянно ездил где-то, искал приключений. Сейчас состарился, начал спокойно жить, никуда от старости не скроешься. Какой-то определенной профессии у него не было, вырос без родителей в детдоме. Мать зовут Валентина Петровна. Это человек с большой буквы. Всю жизнь проработала в деревне. На таких людях, как она, деревня и держится. Когда, они умрут, то от деревни ничего не останется. Есть сестра, она младше меня на два года. Есть у нее мужик, родила дочь. На данный момент ничем не занимается.

- Расскажи о своем обучении

- Сначала я учился в Семеново. В 1978 окончил начальную школу, вместо которой теперь стоит жилой дом. Потом перевелся в среднюю школу в деревню Падун, где находится известный спиртзавод. Жил в интернате с четвертого класса.

- И как жилось одному без родителей, страшно не было?

- По-разному бывало, но ничего страшного не было. По выходным ездил домой. В 1984 году окончил школу на пятерки, поехал в Тюмень поступать в университет на филологический факультет

- А почему на филологический?

- Не знаю, наверное, больше всего нравился русский язык, литература. Хотел быть журналистом. Поступил нормально.

- Понравилось в Тюмени?

- Сначала непривычно все было, Тюмень все-таки большой город, потом потихоньку привык. Девушки понравились.

- А как получилось, что потом ты ушел из университета?

- Окончил первый курс, потом в армию призвали. Сначала была учебная часть в Самарканде, потом служил в Ташкенте в военно-воздушных силах, обслуживал и загружал самолеты. Самое большое счастье было, когда мы ходили смотреть на город. Красивый город Ташкент, жаркий. Заболел там желтухой. Пробыл там 1985 -1986 годы.

- А какая-нибудь девушка ждала из армии?

- Да нет, некогда было.… В 1987 году вернулся учиться, но не получилось. Запустил все, да еще у меня был конфликт с преподавателем Вараксиным. Он не ставил мне зачет по русскому языку и называл меня «дубом», а я ему сказал: ”Сам ты дуб”. Может я и не прав был.

- Пытался потом восстановиться?

- Раньше все строго было. Невозможно восстановиться если у тебя в деле стоит надпись: ”Отчислен за аморальный поступок”.

- Что же аморального ты сделал?

- Послал преподавателя матом на три советские буквы. После чего устроился работать на радио, где проработал пять лет. Работа очень нравилась, особенно поездки по деревням. К деревне я всегда испытывал только хорошие чувства.

- А когда женился?

- Где-то в это же время и женился. Ее звали Ирина Ивановна, она была старше меня на десять лет и работала в проектном институте “Тюменьгражданпроект”. Познакомились мы с ней случайно на танцах, на вечеринке «тем, кому за тридцать» в ДК “Строитель”.

- Но тебе же не было тридцати?

- Ну и что, пошел посмотреть. Осенью 1989 года мы познакомились, а в марте 1990 году поженились. Потом родились двое детей: мальчик Евгений и девочка Нина. В какой-то момент жена ушла к кришнаитам. Они в то время ходили и распространяли свою литературу и как-то ее завлекли. Ко мне тоже подходили, но я их послал подальше. Я с самого начала был против этого, а она начала детей на собрания водить, потом пошли какие-то мантры, обряды, неприятные запахи, невкусная кришнаитская еда, заунывные песни. Сейчас мы после одиннадцатилетнего брака разведены по ее инициативе.

- Ты прожил жизнь, - какое твое мнение о бабах?

- Трудно понять их: чего они хотят и что им нужно от жизни. Сейчас живу со Сталиной, - она курит, из-за чего мы с ней иногда ругаемся.

- Насколько я понял, ты в какой-то момент разозлился на перемены строя в нашем государстве и даже проводил политинформации в бане?

- Если честно - я нынешнюю власть просто ненавижу и презираю. После того, как пришел к власти Горбачев, потом алкоголик и пьяница Ельцин, который окончательно все развалил. Сейчас Путин - слабый и несамостоятельный, ничего не может сделать. Я считаю, что есть он, или его нет - все одинаково.

- Вот как ты считаешь, если на сегодняшнем дне поставить точку, твоя жизнь удалась?

- Я считаю, что нет. Много сделал ошибок, больше всего сожалею, что не выбрал какую-нибудь техническую специальность. Я думаю, что в нашей стране нужно заниматься чем-то конкретным.

- Как ты начал писать стихи?

- В школе любил поэзию. В институте очень полюбил Лермонтова. Первый стих про девчонок написал на первом курсе университета, когда ехал в автобусе. Было какое-то романтическое настроение, и стихи сами лились. Мне многое дала поэзия Лермонтова и Есенина, в свое время она преобразила мою душу.

- Что самого прекрасного случилось в твоей жизни.

- Рождение детей.

- В Бога веришь?

- Да, верю. Хожу в Знаменскую церковь

- Веришь в то, что жизнь твоя может измениться, или она погибла?

- Нет, я так не считаю. Но если откровенно у нас сейчас все делается против людей, хотят людей друг на друга настроить, сделать из них волков. Обидно за деревни - что прошлая власть ими не занималась, что нынешняя. В городе еще строят дороги, да и то, как попало, а про деревни совсем забыли. У молодежи нет никакой поддержки, молодые люди брошены на произвол судьбы.

- То есть ты считаешь, что любому человеку, какой бы он не был, в современном мире очень тяжело жить - все его хотят загнобить, подавить и унизить и во всех бедах виновато правительство. А ты не в чем ни виноват?

- Я тоже виноват. Я хотел бы что-нибудь изменить, но постоянно возникают какие-то препятствия. Нынешние руководители не стараются помочь человеку, который работает, а выжимают последние соки и думают, как бы поменьше ему заплатить. После такого у многих людей теряется смысл жизни.

- А за рубеж хотел уехать?

- Да чего там делать?

- Родину-то любишь?

- Конечно

- То есть два больных момента в твоей жизни - это правительство и деревня?

- Власти нет ни в деревне, ни в городе.

- А какая власть должна быть?

- Должны быть честные, порядочные и ответственные люди, которые умеют руководить, знают Россию, уважают ее. Но таких людей очень тяжело найти.

- А если бы ты был президентом, что бы ты стал делать?

- Наводить порядок, спрашивать с исполнителей. Выбирать ответственных и исполнительных людей - профессионалов.

- Хотел бы уехать обратно в деревню Семеново?

- Да, можно и не в Семеново. Главное что бы было, где жить и люди что бы хорошие окружали.

- А в родной деревне негде жить?

- Дом разваливается, а один ничего не сделаешь. Раньше мужики скопом строили, а сейчас где таких мужиков-то найдешь? В деревнях много оставленных домов, только восстанавливать их некому. Работы в деревнях нет, зарплату не платят.

- А хотел бы работать в школе учителем русского языка?

- Да. Если бы мне дали работу и зарплату, я бы завел коров, жил бы. В деревне, правда, тяжелее жить, чем в городе. Ведь в городе не надо дрова и сено заготавливать. Люди, которые сейчас живут в деревне, существуют только за счет натурального хозяйства, да грибов-ягод.

- У тебя накопилась какая-то озлобленность к власти, правительству, ты не хотел бы писать политические стихи?

- Озлобленности у меня нет, я просто говорю о том, что вижу. Я не хочу заниматься политикой.

IV

Стихи – тут: http://www.russned.ru/stats.php?ID=528