Джин

Материал из Энциклопедия Мирослава Немирова
Перейти к: навигация, поиск

Резко больше в природе
Как вдруг сделалось места!

- Это октябрь на исходе.
Это, короче, древеста

(То есть, конечно, деревья,
Это я так их, для рифмы), -
Структуры, каркасы их, сети,
Безлиственны уж они блять.

Безлиственными являются,
Выражаясь по-человечески.
Осень, друзья, развивается
С замечательностью нечеловеческой.

Осень, друзья, ох, блять, осень!
Теплая, но уж безлиственная.
Осень, друзья, 28
10 уже наличествует;

И так далее, и и так далее,
И так далее, и тому подобное.
Таково вот, однако, Наталия,
Описание наиподробное

Происходящего. Хоп!
Хоп – хейгоп. Хоп – хейгоп. Хоп – хейгоп.

Стихотворение, сочиненное в основном в 1990-м году, 28 октября, как явствует из его текста.

Наталия – неукротимая блистательная Н.Питкевич – что-то вспомнил её, да и обратился к ней со стихотворной речью. Дальнейшее сообщение крепкоалкогольному напитку систуемы "джин" произведенному канадской алкогольноделательной компании "Сигрэмс", одной из крупнейших в мире. Автору этих строк приходилось сталкиваться с ним, это происходило в обстановке именно такого состояния природы, как оно описано в стихотворении, пребывая в каком-то из чисел октября 1994 года.

И вот.

Автор этих строк в очередной раз просыпается у себя дома в состоянии ужаснейшего бодуна. Он выходит из спальни на кухню. То, что он видит, не радует его взор: всеобщий разгром, объедки на столе вперемешку с окурками, пустые бутылки, валяющиеся на полу листы своих рукописей со следами на них сапогов. Среди всего этого всего он, к полному своем изумлению, обнаруживает стоящую под столом почти полную 0,75 л бутылку джина “Сигрэмс”, — такого, как ему это свойственно, чуть-чуть желтоватого.

Автор помнит, что в гостях у него были люди, которых вполне можно охарактеризовать словом богачи. Они угощали автора пивом “Карлбсерг”, а потом водкой “Абсолют”, и еще всякой, судя по лежащим на столе остаткам, ветчиной, оливками и прочей богатейской ерундой; судя по разбросанным по кухне бумагам, автор, пьяно завывая, пытался поражать их своими стихотворными сочинениями; видимо, потом был и джин, но чем все это закончилось? И, если они сочли нужным покинуть жилище автора этих строк, так что же – неужто они взяли и оставили ему на похмелку почти целую бутылку джина?

Автор с опаской нюхает бутылку – ибо, увы, свойственно ему это свойство: будучи пьяным, автор вполне может позволить себе, проснувшись среди тьмы ночной, взять да и отлить избыток жидкости из организма в первую из подвернувшихся под руку емкостей. Отбитые вчерашним алкоголем нюхательные рецепторы не сообщают ему ничего: содержимое бутылки не пахнет ничем абсолютно.

Помявшись, автор наливает четверть стакана и нюхает еще раз — нет, не пахнет.

Единственный способ узнать характер содержимого - проверить воздействие его на организм человека. И единственный такой организм, который имеется в распоряжении автора - его собственный.

Закурив сигарету,

принеся из ванны красный пластиковый тазик и поставив его рядом с собой, чтобы, если что, немедленно вытошнитьь, автор этих строк зажмуривает глаза, решительным ударом хватает стакан и опрокидывает внутрь себя. Большая сила счастья тотчас охватывает его с ног до головы: в бутылке оказывается все-таки, как ни удивительно, джин, и аж в количестве большем, чем пол-литра!

"Да, - думает автор этих строк, - много у богатых есть причуд! Бутылку джина мне оставили!" А, обнаружив у себя в кармане еще и деньги в количестве около двадцати пяти тысяч рублей (тогдашня цена почти двух бутылок водки), он надевает на босу ногу туфли (майку и штаны надевать не нужно, ибо в них он и спал), сует бутылку джина в сумку, и отправляется в магазин “Надежда-Р”, что в трех домах от его обиталища, и покупает там бутылку тоника “Швеппс” и пластиковый стакан.

И он - я - садится – сажусь - на скамеечку возле собственного дома, и начинаю, как и положено, смешивать джин с тоником, и выпивать эту смесь, и сидеть замечательным, классически бабьелетнем, утром в тени еще совсем зеленого каштана, и вспоминать стихи собственного сочинения, - приведенный в начале этого сообщения, например, - и, вспоминая их, в который уж раз изумляться тому, какой я все-таки есть замечательный поэт и вообще достойный всякого восхищения чувачина.

И я так сижу,

употребляя порцию за порцией, пока возле меня не останавливается ментовский автомобиль марки "газон", и сидящие в нем лютые менты не говорят: “Садись! Поехали!”

Я пытаюсь вступить в переговоры, объясняя, что я отнюдь не пьян, что я сижу на лавочке у собственного дома и только ради наслаждения красотами осени, лютые менты прерывают мои увещевания посредством палки по бокам, после чего впихивают меня в их передвижное страдалище, и мы едем. В вытрезвителе мне палач в белом халате предлагает раздеваться и идти ложиться.

- Как? - изумляется автор. - А присесть? А вытянуть руки? А пройти по половице - "Хуй ли там приседать, так ложись," - отвечают мне палачи, а попытки сослаться на Всемирную конвенцию прав человека пресекают все тем же способом палки и боков. И я смиряюсь, раздеваюсь, и иду спать на деревянном топчане, выбрав из штук шестидесяти их, имеющихся в огромном помещении подвального типа, тот, который понеобоссанней. Из документов при этом у меня был при себе только почему-то пропуск в Библиотеку Иностранной литературы, что на Котельнической набережной. "Где спиздил? — было сказано мне, когда я пытался на него ссылаться. — И фотографию-то криво приклеил, эх ты, уебень!"

выпустили

Времени было около 11 утра, и пребывал я в этом помещении один-одинешенек до самого вечера. И только когда уже наступила тьма, и только когда все узилище было заполнено поющим и плачущим народом по самую завязку, лишь тогда меня вызвали в ментовскую каптерку и стали выпускать. Мне вернули одежду, вернули очки и нательный крест, вернули бутылку тоника, вернули — о диво! — двадцать моих тысяч рублей.

— А джин? — напомнил я.

— Какой джин?

— Ну, у меня с собой джин был, такая этикетка желтенькая с готическими буквами, — принялся я взывать к ментовской памяти.

— А! Пртивный такой, елкой воняет! — вспомнили менты. — Разбили и вылили.

бымс-бымс

В заключение мне была выдана квитанция о штрафе на сумму 7000 рублей, по тем временам — 4 бутылки водки. "Будут деньги", — сказали мне, — занесешь. На квитанции в графах “место работы” и “место жительства” значилось БОМЖ. Я ее долго за это хранил и берег, но, в конце концов, она потерялась, увы --- ---.

Таково все, что я могу сказать о джине “Сигрэмс” канадской фирмы “Сигрэмс”.