Есть и это на свете и то а и есть ведь на свете
1998, ноябрь
Есть и это на свете, и то, а и есть ведь на свете
И другое йщё то, и другое ещё, и четвёртое это;
Есть и девятое, и сорокпятое, и миллиардтыщадвестидвенадцатое;
Столько на свете имеется много различнейших разностей,
Что загрустишь. Так на свете имеется много, оказывается
Сверхинтересного, что в магазин, например, книжный – лучше и не показываться:
Слишком тоска обует: на одного лишь Брокгауза
С Эфросом глянешь; а там и Британнику видишь; и/или
Более мелкого чьго, но не мень завлекательного, коего просто кубически мили
В мире; в котором к тому же – да в Лейбнице вот хоть – ни формулки
И не понять; а ведь кто-то читает всё это; да что там читает, сам пишет! – и эти вот полки –
Фигля там звёздное небо, скажу вам, которым
Восхищаться положено и трепетать – вот где ужаса, братцы, восторга
Капище, братцы.
Вот он где, Страх-то Господен, вот де охать лишь да смиряться, -
В книжном простом магазине, который…
Ох, забери меня, Птичка, отсюда, нет сил это видеть, купи мне – забыться! – водяры!
1990, 11 июня, Надым - 1998, 7 ноября, Москва
Начало – анапесты и анапестоиды, потом – дактиль голимый.
2. Я бедный и всю жизнь был бедным. Временами – годами! – жили на 20 долларов в месяц, мама присылала (1997-2000).
Появлялись деньги – "ну, как будем роскошествовать?" - "А давай хлеба купим печёного, магазинного!" А то лепешками на воде и муке питались неделями.
Так что в книжный нынешний заходишь – волосы дыбом встают от ужаса, столько всего – и ничего мне не по карману (последний раз – Питер, 2011, сентябрь).
А если бы и по карману – десяти жизней не хватит все прочесть.
А самое ужасное, что будь хоть 200 жизней – самого как раз интересного и не осилишь. Математики той же, которой я яростный мегафанат.
3. Звездное небо – найти флэшку сравнит размеров звезд. Где-то в жеже.
Но звезды ладно, это работа Бога, он всемогущ.
Но громады знаний навороченных не богом, но людьми, такими же как я, – вот это реальный звездный ужас. Они же люди! Они же как я!
Они смогли наворотить, они это всё понимают, – и кто я перед ними? Я перед ними даже не пигмей, а микроб, инфузория.
И сделать ничего нельзя. Только смиряться.
Об этьом и стихи.
