Август 1998
Содержание
(2002, июнь)
Это сотый выпуск "Всего о Поэзии". Редакция руссру порекомендовала как-нибудь это отметить. Ну что же - годовщину Революции разумнее всего отметить новой Революцией. Поэтому следующий материал будет на букву Р. А уж потом алфавит в такой пляс пустится!
Чего это я вдруг? А потому что понял: напрасно я себя к колеснице алфавита уж такими железными цепями приковал. То есть, вот: алфавитный принцип есть, конечно, замечательное изобретение автора этих строк, но писать по алфавиту - отнюдь не обязательно. И публиковать - не обязательно строго по алфавиту.
Наоборот: алфавитный принцип тем и замечателен, что писать и публиковать можно самым хаотическим образом - а бессмысленная и автоматическая машина алфавита сама все расставит по местам. И сама наведет в хаосе - порядок. За что мы ее и любим.
Так что теперь публиковать буду статьи без всякой системы. А вот архивироваться они будут по прежнему по алфавиту. Потому что именно так - правильно.
рубль пал
вырезка из «Коммерсанта»:
комментарий:
("Неприкосновенный запас", #1(3) 1999, Олег Проскурин "Конец золотого века (К вопросу о соотношении искусства и жизни)":
"В начале августа 1998 года я получил от газеты "Коммерсантъ" лестное предложение написать статью к 200-летию барона Дельвига. Идея справить юбилей барона именно в "Коммерсанте" показалась мне несколько экстравагантной, но оттого особенно заманчивой. Я согласился...
Номер со статьей вышел 18 августа.
Оказавшись поутру в центре Москвы, я, движимый простительным авторским любопытством (что там осталось от моего текста после притирок его к другим материалам полосы?), вознамерился купить свежевышедший номер. У первого торговца, которому я изъявил свое желание, номера не было. Оказалось, что "Коммерсантъ" распродан с раннего утра! Обращаюсь к другому, к пятому, к десятому... Тот же результат!
Впавши в азарт, погружаюсь в метро и перемещаюсь в район, менее оживленный и не замеченный в особом пристрастии к печатному слову, - распродан и там! Что за мистика? Все газеты налицо, и только "Коммерсанта" нет нигде...
И тут меня посетило озарение. Сегодня ведь день катастрофы, которая войдет в отечественную историю под условным названием финансового кризиса (точнее, катастрофа началась вчера, 17 августа, но тогда еще, во-первых, не все осознали ее подлинного величия, а во-вторых, верставшиеся загодя газеты еще не успели на нее откликнуться). В обменных пунктах курс продажи доллара - 9.5 рублей при курсе покупки в 6.00. И грамотные соотечественники, привыкшие было уже к своим газетам - кто к "Завтра", кто к "Сегодня", кто к "Независимой", кто ко "Времени", - вдруг все дружно вспомнили про подзавявший "Коммерсантъ". Кто, как не "Коммерсантъ", обязан разъяснить, что с нами происходит, кто виноват и что делать?!...
И утром во вторник первой недели новой эпохи (назовем ее постэкономической) все бросились к "Коммерсанту" в надежде - хотя и иррациональной, но по-человечески понятной - получить указания, как выйти на путь спасения. Моя скромная статья про скромного поэта попала, таким образом, в самый жадно-читаемый номер газеты за всю ее историю. (Действительно, уже на следующий день "Коммерсантъ" можно было купить безо всяких проблем.)".
- Дальше много интересных рассуждений - о Достоевском, лиссабонском землетрясении, шепоте, робком дыхании и трелях соловья, сходств и отличий ситуации России конца 90-х и России 1860-х - действительно интересных, это не ирония - и в конце: "Не знаю, много ли читатели "Коммерсанта" получили полезных сведений насчет того, "кто виноват", - номера от 18 августа я так и не видал".
Вот О.Проскурину мой от коллеги по русс.ре подарок: заголовок и картинка из центрального материала этого номера.
бымс-бымс
На этом можно было бы и закончить. Интересная картиночка - интересная подпись к ней - ссылка на продолжение. Гипертекст, постмодернизм и контемпорарный арт, где авторы давно уже не занимаются самостоятельным изготовлением смыслов, а только перекомбинированием готовых.
Но редакция руссры может такого новаторства и не понять (новаторства в этом - 0,0 (ноль целых, ноль десятых, но общепринятыми художественные деяния такого рода все же пока не стали), поэтому вот некоторые уже персонально мои сочинения о жизни тех мест, тех времен. При этом - в стихах:
слишком устали
Слишком устали, слишком устали, слишком устали!
Все мы не просто устали, а вот именно - слишком.
Требуется остановка; требуется вот чего - передышка;
Вот, еще правильнее: требуется для начала
Получить хоть какую-нибудь хоть откуда-нибудь хорошую новость.
Сообщенье внезапное, что хоть что-нибудь у кого-нибудь получилось.
Систематическое их отсутствие, новостей таких, это ведь самое то есть,
Коее больше всего так нас всех изнурило!
Требуется, ох, и немедленно.
Да вот что-то все не получается.
Всё, об чем сообщения, так о бедствиях да о бедствиях, -
Ужас, паника, стыд и отчаянье.
2.
Вот, приложения ради, рассужденье о роли прессы
В царящих нынче повсюду унынии и разгроме:
Лучше сказать, изумление - этой-то в чём интерес ей
Чудище ежедневно обло, стозёвно, огромно
Кликать, да кликать, Изо дня в день всё да Изо дня
В день раздувая ужас отчаянья с паникой?
Неужель не понятно, что ведь действительно вспыхнет?
Их же ведь первых оно и пожрёт, это пламя-то,
Их, журналюг, кои сдуру
Сеют и сеют ветер.
Ох, пожнём ведь стараньями этими (в том числе) бурю!
Ох, как страшно на белом свете!
3.
Так я рассуждаю сегодня, в 6 часов вечеров после запоя.
Начитавшись газет, обнаружа в которых
Сплошные пророчества скорого хаоса, глада и мора,
И я понимаю, что плохи, ох плохи дела с моей головою,
"Генерализированное тревожное расстройство", так это называется
"Рассеяная (плавающая) тревога", и ещё панфобия – страх всего;
(Любят психиатры красочные определения, смело их не стесняются)
И, ребята – О! О! Оу о оу о! -
И, так выходит, мне самому уже с этим не справиться,
Нет на то больше сил,
И пора, ох пора, хоть и стыдно, уподобиться страусу,
Голову спрятать скорее в аминазин,
В прочую умиротворяющее, выдаваемое в дурдоме, -
Было время, когда выходило
Для переключенья режимов сознанья обойтись обычным простым алкоголем,
Но организма исчерпаны пьянства для силы, -
И птичка моя недовольна ужасно фактами пьянства притом, -
Ну что же, значит, поглощай меня своею тьмой тогда, дурдом.
начало июля 1998.
Стихотворение, наглядно показывающее, что он отнюдь не как гром с чистого неба грянул, дефолт августа 1998, он грянул как гром с неба, сплошь обложенного тучами, накопление которых происходило с весны указанного года, что было очевидно даже мне, автору этих строк, жившему тогда в Подмосковье без телефона, радио, телевизора, газеты покупая примерно раз в неделю.
А в дурдом поехал, да. В Хотьково, в Областную Психиатрическую Больницу, добровольно безоговорочно капитулировать перед непреодолимой силой беспощадной жизни, с узелком белья и еды на первые дни.
Сорок минут (вместе с ожиданием поезда) электричкой до пересадки в Мытищах, там еще час ожидания, потом около двух часов - до Хотькова.
В результате в самом Хотькове я, в процессе беседы с врачами (а по телефону можно будет позвонить? - В Москву? По межгороду? Вы смеетесь? - А письмо можно будет послать? - Конечно! Вы напишите, мы прочитаем, подумаем, стоит ли беспокоить родственников, и если Ваше состояние будет позволять - отправим...) - испугался и убежал.
Но позже, в июне 2000, все равно дело кончилось именно им. Ибо - - -
Также см. сообщение "Баррикада на Никитской".
но мы
Но вообще-то, наше семейство, состоящее из меня и Гузели, - пережила этот период удивительно спокойно.
Причина того следующая: знакомая психиатрша на пенсии по имени Петровна, видя трудности нашей семейной жизни - мой алкоголизм, мою психопатию, общее безумие, царящее в нашей жизни, - вызвалась помочь и от всего этого избавить, меня вылечив.
Лечила она меня посредством лошадиных доз антиэпилептического (но в качестве побочного эффекта вызывающего также и непереносимость алкоголя) препарата финлепсин и таких же доз аминазина. Ну и разных других аналогичных средств - в сумме: 15-20 разноцветных шариков и лепешечек психотропных препаратов в день.
Длилось это с начала августа по ноябрь. Поэтому весь острый период кризиса я пребывал в состоянии вялотекущего изумления - но никак не паники, ужаса, отчаяния, страха, стыда (лучше одним словом "страхостыд"), в котором осенью 1998 года находилось значительное количество соотечественников. (В те недолгие периоды, конечно, когда я вообще пребывал в хоть каком-нибудь состоянии - а не лежал лицом к стенке в безмятежной прострации.)
Гузель тоже была полностью довольна течением жизни: фиг ли со внешними бурями, если в доме наступил-таки, наконец, мир и покой!
Так что период жизни людей, известный под названием "дефолта" - в нашей частной с Гузелью жизни был как раз одним из самых светлых и безмятежных.
Но рекомендовать читателю достижение этой безмятежности указанными методами - длительным и массированных приемом аминазина - я бы поостерегся. Сначала нужно дойти до уж полной ручки. Потому что аминазинная безмятежность имеет тенденцию к лавинообразному нарастанию, после чего становится необратимой.
ещё стихи тех времён
лишь только вроде жизнь собралась
когда вокруг сплошная катастрофа
день укорачивается и укорачивается
комменты
http://www.russ.ru/forums/msg/936/5235.html?2520021049
аноним: 24 мая, 2002 - 11:21: Ну, возьмем новый, сотый опус Немирова. Чо имеем? На хрен это печатать, не пойму.
Немиров 25 мая, 2002 - 10:49: Это называется "история современности". И еще - "устная история". То есть - рассказ об исторических событиях - падении рубля - глазами рядового человека из толпы. Как он, простой человек, эти события видел и воспринимал. Мне такое всегда было интересно читать - я такое тогда сам стал и писать.
Для чего в этом материале психушки, аминазин и т.д.? Для передачи атмосферы лета девяносто восьмого: какой она была: была она такой, что до того было понятно, что все катится в пропасть, что вот один из наших соотечественников, видя это и понимая, в поисках убежища не нашел иного выхода, как спрятаться от неминуемой катастрофы во тьме беспамятства в дурдоме.
Анониму, возможно, было бы приятнее читать про соотечественников, пересиживавших катастрофу на Багамах - ну что ж, пускай напишет и о таких. Возможно, тоже будет интересно.
