Борьба художественных движений

Вообще говоря - это что? Борьба за место у кормушки? Ну, бывает так - но это неинтересно.

А на самом деле - это борьба за БУДУЩЕЕ. За то, кто в будущем будет писать учебник истории искусств. И кто будет своих дружбанов в него вписывать - а недругов вычёркивать.

То есть, это борьба СЕЙЧАС за то, чей БУДУЩИЙ учебник будет считать авторитетным - красной рыбки Калинина, Данилы Давыдова, Пирогова, Бавильского, Файналовой - или мой, Мирослава Немирова.

Ну, а чей учебник будут читать - того и будущее.

2. То есть, это не какой-то культуркампф, это футурокампф!

Это борьба - за машину времени.

За то, кого именно она повезёт в Будущее.

3. oah: Ну, это одна из заветных мыслей Кузьмина: "суд истории" делается сегодня.

nemiroff: Ну да.

Это общеконтемпорарная идея - Гельман о том же постоянно твердит.

Кузьмин не дурак, у Кузьмина проблема в том, что его представления о Прекрасном - очень уж архаичные, на уровне среднего московского подпольного литератора семидесятых. Мандельштам, акмеизм и всякое прочее повозвышенней и помудрённей. Среднего, не авангардной его части.

Слишком уж он любит, чтобы всё была как можно более комильфотно и фешенебельно. Это немного смешно. Содомизм, короче, ему застит глаза. Больной человек, фигля.

bakery_robot: Кто кого переживет, тот того и перемемуарит. Так что - живите долго! Чтобы в этом, в будущем-то, ежели оно есть...

russ_dilettante: Зачем вычеркивать? Это несправедливо. Вообще должна быть борьба партий, именно это обеспечит всем место в учебнике.

nemiroff: Ну как - учебник ведь не резиновый, надо отбирать.

Вот я буду составлять - Х-а, У-а и Зета включу, Омегу и Дельту - не включу, ибо говно, а Испилона, Гамму, Мю, Ро и прочих - просто вообще не читал. Всех не прочитаешь. Так вот и - - -

russ_dilettante: Я думаю, будет не так.

Учебники будет вообще писать другое поколение, для которого группировки прошлого будут курьезом: надо же, как ругались люди, а все из-за пустяков! Но штука в том, что новое поколение будет знать только тех, кто ругался, кто был в группировках.

Тихо отсиживавшихся, писавших в уголке пусть разгениальные самые стихи они вообще знать не будут. Поэтому надо успеть вякнуть: вот я, вот.

nemiroff: Да. Всё именно так. К сожалению.

Хотя, может, и не к сожалению - это как посмотреть.

poor_ju: не волнуйся. учебники для будущего пишут серые кардиналы. по литературе - я буду писать. тот, которому поверят. потому что у меня нет в литературе друзей и недругов. потому что я - одна. независька.

и от слова зависть - тоже.

Вот литературтрегер Дмитрий К. рассуждает: http://russ.ru/culture/besedy/ruzh_e_strelyaet_ne_lichno_v_menya_ili_lichno_v_tebya_a_v_kul_turnoe_prostranstvo

"Кто и на каком основании может сказать: "Мой (его, ее, их) вкус хорош и правилен, а ваш - плох"? Вкус - дело личное, обусловленное великим множеством личных обстоятельств. Мало ли по каким причинам душа человека отзывается на явную чепуху, мало ли каким душевным потребностям эта чепуха удовлетворяет.

Делая акцент на сфере восприятия, мы тем самым автоматически исключаем возможность объективирования. Любые стихи кому-нибудь нравятся - но нам придется отвлечься от этого для разговора о том, какие стихи на самом деле хороши.

Этот разговор требует от участников особой позиции - экспертной. Которая, конечно, рождается из эмоционального отклика, из собственного "нравится" - но затем может и должна от этого "нравится" (коренящегося не в тексте, а между текстом и читателем) абстрагироваться и перейти к анализу собственно текста, к выяснению того, что, как и зачем в нем сказано, к расшифровке высказывания, к усвоению присущего данному автору художественного языка.

Сегодняшняя критика развращает читателей тем, что считает позволительным вместо этого заявлять писателю: нам невнятен и несимпатичен твой язык, а потому мы не считаем себя обязанными выяснить, что ты хотел нам сказать."

2. А вот тут и хрен, - отвечает ему другой трегер, а именно я.

Сказать "мой (его, ее, их) вкус хорош и правилен, а ваш - плох" - очень правильно, верно и хорошо.

В этом и состоит смысл "борьбы художественной" – пытаться заставить общественность и историю признать правильным вкус МОЙ и моих друзей - а не тех, кого мы не любим.

И это - объявлять, что да, в критической части моей деятельности я просто занимаюсь навязыванием людям своих вкусов и разоблачением, высмеиванием и прочим дезавуированием чужих - это ещё и честно.

Ибо - "на каком основании"? А на том, что я - офигительный чувачина. И моё мнение поэтому – интересно и важно. А мнение того, кто офигительным чувачиной не является – соответственно, совершенно не интересно и не важно.

Потому что то, чем занимается Кузьмин - то же самое навязывание его, кузьминского вкуса - только не говорит этого честно, а ссылается на "объективные критерии".

При этом, стоит чуть копнуть, обнаруживаем, что главный его "объективный критерий - "я говорю от лица экспертного сообщества". А кто это такие, это «экспертное сообщество» – что за люди? А это и есть сам Дм.Кузьмин и его подкузьминчики. То есть – он точно так же говорит от лица себя и своих друзей. Поэтому вопрос только в том, чьё мнение более значимо – моё или его. Кто из нас более офигительный чувачина.

(Во-вторых – даже если бы оно существовало, некое безличное "эксперртное сообщество", гораздо разумнее и правильнее доверять вкусам и соображениям конкретного человека, нежели некоей анонимной неизвестной инстанции.)

3. Ну, а иметь смелость объявлять себя офигительным чувачиной - и, конечно, доказывать это стихами - это прямая и чуть ли не первая обязанность поэта. Ибо если он этого не делает, то на фиг она нужна, такая поэзия.

Конечно, за этим объявлением сразу встаёт вопрос, что это надо подтвердить это стихами. Но такое заявление – да, первичная обязанность.

В этом и риск занятия Поэзией: назвался поэтом, то есть мегаофигительным сверхчувачиной, а сможешь ли подтвердить? И постоянно подтверждать и далее?

Охохо.

Вот поучительная беседа с Могултаем, он же известный хеттолог и ассириолог А.Немировский. Тут: http://wiradhe.livejournal.com/22986.html

Немировский: Занимательные критики.

"Когда поэты, критики или просто читатели говорят, что им некий поэтический текст нравится / не нравится, - это совершенно правомерно. Когда они способны объяснить, ПОЧЕМУ он им нравится / не нравится (оценка с придаточными, как выражался Гумилев), то это может быть еще и чрезвычайно важно и интересно. Когда они способны объяснить, как этот текст вписывается / не вписывается в ту или иную подсистему поэтики - совсем интересно. Когда они пытаются доказать, что такой-то текст объективно плох или хорош - все, вызывайте успокоителей, клиент готов.

По неизвестным причинам современные поэты, которых я с большим интересом читаю по ЖЖ, чаще других впадают в этот странный экстаз объективного ранжирования, а уж критики... Но особенно умилительно, когда эталоном этого объективного ранжирования критик пренаивно делает свои собственные привычки - и этого не скрывает.

Вот один подобный критик осуждает некие ироническе / ёрнические стихи как НЕНАДЛЕЖАЩЕ иронические. Цитирую:

"Ну да, это стихотворение - типа весёлое, лёгкое и беспафосное (хотя и не без серьёзно-лирической подоплёки). Кактус поливаю пивом - как прикольно... прочие плоды механической (автоматической) весёлости. Но дело в том, что я привык к ДРУГОЙ лёгкости в стихах и к ДРУГИМ лёгким стихам.

...Приходится признать, что у меня - совсем иное представление о "лёгком" и "комическом", нежели у Д. Легезы. Может быть, потому что я (уже) из иного поколения. Может быть ещё почему-либо. Но в любом случае я - в противофазе к стихам Легезы. Я не понимаю, ЗАЧЕМ - стихи о том, что "настоящие самураи не страдают геморроем". Мне кажется, что такие стихи увековечивают те психологические состояния, которые не заслуживают увековечения. Нет, я тоже не прочь - иногда - подурачиться или порифмовать о пустяках. Но дурачусь я совершенно иначе".

Вот - ОН дурачится совершенно иначе и ОН привык к другой легкости, а иное дурачивание и иная легкость не заслуживают увековечивания...

О прошлом годе с этим самым критиком дебатировал я о стихах Сергея Шестакова; тогда было то же самое. Но дело не в этом - а в том, что в кругу из нескольких десятков поэтов и нескольких тысяч их читателей подобные разговоры "сходят за". Вместо того, чтобы реплики, выдержанные с привлечением подобного подхода, игнорировать тотально, откомментировав только ярлыком вроде "анекдот номер 16", на них начинают отвечать, обычно применяя тот же подход - и эффект тот, что из подобных реплик большая часть разговоров в означенном кругу и состоит. Вызывает это сокрушенное недоумение: в нашем круге профессия сызмальства вбивает более ответственное отношение к объективным, квазиобъективным и чисто вкусовым вещам, и если бы кто обсуждал методологию оппонента на уровне "Я привык к ДРУГОЙ методологии", и полагал бы, что он этим высказал нечто, имеющее силу, - то "когда бы такой бы попался нам шут, в триста кун заплатил бы он виру".

nemiroff: Опа! Вот у меня как раз есть рассуждение об этом - и как раз вот сейчас я его обнаружил в своих запасниках. Это полемика с известным организатором, так сказаь, поэтического пространства Дмитрием Кузьминым. Вот литературтрегер Дмитрий К. рассуждает: - (тут его рассуждение и мой ответ, см. их выше.)

wiradhe: Тут есть важный нюанс, мне кажется, что у Вас речь идет об одной и той же вещи (теоретически правомерной), но названа она дважды и несовместимыми на самом деле способами.

Высмеивать и дезавуировать чужие вкусы, продвигать свои при их противоречии - это не нелогично. Но вот объявлять их "хорошими и правильными", а чужие "плохими и неправильными"- это же некорректность языка.

Есть масса областей, в которых конкуренция и борьба проходит и должна проходить вовсе не по критерию хорошести / правильности. Два модельера продвигают разную моду. Они конкуренты. Хороши они были бы если бы взялись доказывать, что у соперника неправильная мода. Вот выставлять ее на смех или в скверном виде, дезавуировать ее художественными же методами, а не оценочно-аналитическими - это в их власти и праве.

Если критик скажет нечто вроде: "да неужто тебе вот ЭТА нравится? У нее глаза косые, нос кривой и уши большие, да она может уши себе на нос повесить, только они с него свалятся - кривой слишком" и т.д. - то вот так продвигать свои представления о женской красоте он может. Пример - стихотворение Катулла об Амеане. Слушатель при этом призывается еще раз взвесить на своих же весах, то, что ему нравится, и призывается перейти на иной вкус, отвратившись от своего и откорректировав его; при этом выхваляются радости, которые он познает при переходе на новый вкус.

Если не ставить себе такой цели - перевода слушателя с его нынешнего вкуса на новый, - то деятельность критика вообще заранее сведется к бесплодному поношению. Воздействие же при этом осуществляется художественным же образом - как и во всякой рекламе.

Но вот если вместо вышесказанного критик скажет: "плохо и неправильно любить большие уши вместо маленьких" - все, гроб, никакого доверия. Почему оно лучше-то и правильнее? В этой области вообще не может быть ничего "правильного".

Поэтому когда я читаю у Анкудинова рассуждения про мертвые стихи, плохие стихи, неправильные стихи, состояния, не заслуживающие увековечивания или заслуживающие увековечивания, - я чувствую, что ко мне нахрапом лезут в карман, делая вид, что так и надо. Что критик считает, что он волен распоряжаться моим карманом как своим. Что он считает себя вправе мне объяснять, что мне ДОЛЖНО нравиться.

Не просто призывать меня разделить свой вкус и отринуть мой нынешний, соблазняя меня плюсами, которые ему, по его мнению, дает его вкус, и обращая мое внимание на то, что, ПО ЕГО МНЕНИЮ, составляет минусы моего "вкусоприменения" (и призывая меня еще раз взвесить на языке, так ли это хорошо), не вертя эти предполагаемые минусы в новых и более детальных ракурсах у меня перед глазами и желая вызвать этим у меня их оценку как минусов, - вместо всего этого он просто говорит нечто вроде "мой (его, ее, их) вкус хорош и правилен, а ваш - плох".

Смысла в этом нет никакого. Единственная реакция на это у любого нестадного человека - ответить "да чем ты лучше меня-то, великий царь, что вкус свой объявляешь лучшим, чем у меня? Чем докажешь? Ты можешь привести ряд примеров того, что считаешь дурновкусием разбираемого тобой поэта, но дурновкусием-то ты их считаешь только по своему вкусу, а с чего твой вкус должен иметь для меня авторитет больше, чем мой, и ты-то с чего взял, что можешь на это претендовать?"

Представьте себе купца, который выхваляет свой товар по сравнению с товарами конкурента в следующих выражениях: "Это МОЙ товар, а МОЙ товар лучше, чем ЧУЖИЕ товары, потому что он МОЙ!" - кто же будет слушать такую рекламу? А ведь Анкудинов не говорит ничего иного, он только чуть усложняет эту конструкцию промежуточным звеном, говоря: "Стихи НН плохи потому, что в них содержатся такие-то и такие-то вещи. - Но почему сами-то эти вещи плохи? - Да по моему вкусу они плохи!". Это совершенно все равно, как если бы он просто сказал: "Стихи ЭН Эн плохи на мой вкус, и потому их должно признать плохими"!

Чего ради? На твой вкус плохи, на вкус самого Эн Эн и его поклонников - хороши, на мой вкус - и вовсе третье дело. Почему твой вкус авторитетнее? Потому что твой? Явный абсурд. А больше просто и не по чему.

wiradhe: Допустим, некая дама хочет отбить Икса у другой дамы. Дело правомерное. Но чего, кроме насмешек, она заслужит, если будет добиваться этого, выкрикивая: "Будь со мной, а не с ней, потому что я лучше!" "А чем и почему ты лучше?" - "А я лучше, потому что я на мой вкус лучше!" - А вот на мой вкус ты хуже. - "А у тебя вкус неправильный, а у меня правильный, так что на самом деле я лучше, давай бери меня вместо нее!"

Явный абсурд ведь получается. Таким драйвом внаглую, возможно, кого-то можно просто подмять и загипнотизировать, но такая овца будет очень сомнительным приобретением, и ни один человек с царем в голове на такое не поддастся, - наоборот, это вызовет у него негативную реакцию - что это его без него женят и почему эта дама претендует на то, что ее вкус лучше, чем его, да еще на то чтоб он это признал?

Еще раз: Анкудинов может на первый взгляд привести много подтверждений своему вкусу, но силу эти потверждения опять же имеют только в рамках его вкуса - так что дело сводится к тому, что он мне объявляет: "по моему вкусу это плохо, так что признай и ты это плохим!" Приехали. Носителей разных вкусов миллиарды, я и сам такой - почему именно твой-то вкус предпочитать?

Ближайшее сравнение будет с языком. Допустим, кто-то пропагандирует свой язык, убеждая меня перейти с русского на английский. Смысл это будет иметь только том случае, если он будет апеллировать к вещам, имеющим ценность ДЛЯ МЕНЯ ЖЕ САМОГО, и в рамках признания того, что все имеют права на сувернный выбор языковых ценостей и никакого объективного приоритетного авторитета / сюзеренитета тут нет.

Но если он объявит: "Мой язык лучше, так что переходи на него!" "Да почему ж он лучше?" "А я так считаю!" - "А на мой вот вкус не так!" - "А мой вкус лучше твоего!" "Да почему это?" А я так считаю по своему же вкусу!" - то это, согласитесь, будет чистым абсурдом.

Взаимное дезавуирование и продвигание "своего" в ходе конкуренции - оно идти может, но если речь идет о вкусовых вещах - не о скорости и мощности двигателя рекламируемой машины, а о ее цвете, - то апелляция к тому, что "синий цвет на мой вкус лучше, а именно мой вкус - правильный, так что синий цвет и есть лучше" - есть абсурд. Ибо "мой вкус - самый правильный" только по моему же вкусу, так что это прибавление ("а мой вкус правильный") есть чистая тавтология, некорректность языка.

Человеку кажется, что прибавив к фразе "по моему вкусу жаба - красавица" фразу "а мой вкус правильный!", он усилил свое высказывание - ничуть: что так, что этак фраза его сводится к "по моему вкусу это так, значит, это так должно быть для всех, а кто не согласен, тот ошибается!" - но ничего, кроме смеха и жалости такая претензия не вызывает - все равно как человек заявил бы мне, что мне не должна нравиться внешность моей жены, потому что ЕМУ она не нравится, а если мне тем не менее нравится внешность моей жены, то я делаю ошибочный выбор, ибо ЕМУ она не нравится. "Царь, да ты ведь меня еще не убил!"

Уже второй вопрос - зачем нужна и почему полезна "художественная борьба", даже если она ведется без апелляции к "правильности чьего-то вкуса", а подобающими, не-нелогичными приемами (то есть художественной дискредитацией в стиле текста Катулла про Амеану без апелляции к превосходству в "правильности" или "красоте" одного вкуса над другим, но с призывами поменять вкус ради таких-то и таких-то конкретных приобретений)?

Тем более, что подобающими приемами она почти никогда и не производится, а теми, какими производится, - либо не оказывает никакого эффекта, либо оказывает его только на людей 6-го сорта эстетического и умственного восприятия

wiradhe: П.С. Собственно, у Вас же это сказано кратко и точно.

"Ибо - "на каком основании"? А на том, что я - офигительный чувачина. И моё мнение поэтому – интересно и важно. А мнение того, кто офигительным чувачиной не является – соответственно, совершенно не интересно и не важно"

Совершенно точно, другого ничего за критикой вроде критики Анкудинова нет.

Но, спрашивается, кого же можно убедить или переубедить таким аргументом? Одно из двух: либо я и так разделяю вкусы с критиком - тогда меня не надо убеждать. Либо я их не разделяю. Тогда, выходит, это он мне говорит: "я - офигительный чувачина. И моё мнение поэтому – интересно и важно. А твое мнение, противоречащее моему, – соответственно, совершенно не интересно и не важно. Так что давай-ка, переходи на мое интересное и важное мнение, а не перейдешь - сам себе будешь злобный баклан".

Ну и кем надо быть, чтобы такой "аргумент" на тебя подействовал и увлек за собой?

Допустим, нет у меня и вовсе определившихся вкусов. Тогда, выходит, критик мне говорит: "я - офигительный чувачина. И моё мнение поэтому – интересно и важно. А мнение вон тех, тех и тех, противоречащее моему, – соответственно, совершенно не интересно и не важно. Так что давай-ка, присоединяйся к моему интересному и важному мнение, а нет - так сам себе будешь злобный баклан".

Опять же, кем надо быть, чтобы на тебя такое рассуждение подействовало? Какую человеческую третьесортицу может завоевать для своего направления критик такими приемами? Только тварь дрожащую, ложащуюся под любой драйвовый наезд

По всем этим причинам, имхо, из обсуждавшихся типов дискредитирующей чужой вкус критики (попытка Кузьмина построить какую-то имеющую объективную силу систему эстетических координат, над которой Вы справедливо издеваетесь; и попытка голого волевого прокламирования превосходства своего вкуса над чужим как эстетически обязывающего) - "оба хуже". Единственный неабсурдный тип такой критики - это тот, что был применен Георгием Ивановым в статьях против Ходасевича или Катуллом в любимом и уже не раз помянутом мной стихотворении об Амеане, Cat. 43.

Замечательно, что такая критика оказалась столь эффективна, что его и переводят неверно. Вот типичный перевод, сильно сбивающийся на критику по-Анкудиновски:

А в оригинале стоит:

Читатель волен решить сам, нравится ли ему Амеана - может, он и не любит вовсе черных глазок и сухого рта, а любит зеленые большие глаза и рот влажный, а нос любит прямой, а вовсе не миниатюрный, и пальцев длинных не любит. Катулл такого читателя не пытается наставить на путь истинный - он просто перечисляет качества Амеаны и прибавляет: "ну не безобразие ли?", призывая читателя разделить его оценку, а не объявляя себя вправе это ему вменять.

В России такой способ критики до того непривычен, что переводчик решил поправить Катулла - пусть ругается по-Анкудиновски! "Черные глазки", которые у Катулла как раз положительны (Амеана не катит, потому что у нее таких глазок нет), превратились в "глазки навыкат"; слово глазки у Катулла окрашено положительно, у переводчика - отрицательно. Из девушки Амеана стала "девицей". Из не имещей красивой стопы - кривоногой. В оригинале ее нос всего лишь НЕ миниатюрен - в переводе безобразно велик. В оригинале пальцы у нее НЕ длинные, - в переводе корявые ногти.

Лопоухость появилась просто от избытка чувств - видно, переводчик и сам считал, что сухой рот - достоинство небольшое... В оригинале она не умеет говорить элегантно - в переводе "неблагоразумная трещотка". Вот это и есть соотношение между правомерным способом дезавуирования другого худ. направления и анкудиновским. По меркам переводчика то, что написал Катулл, вообще не тянет на дезавуирование - и он усилил!

nemiroff: А, так вы это с Анкундиновым спорите? Ну, Анкундинов простодушное дитя: мой вкус лучше, потому что меня мама хвалит! О нём и говорить нечего. (Мама здесь - клуб любителей поэзии при майкопской библиотеке),

А в общем виде вопрос стоит так - имеет ли критик вообще право апеллировать к своему персональному вкусу? Типа – а эти стихи мне не нравятся, потому что это четырёхстопный ямб, я его не люблю.

Вообще, конечно, не имеет, но если критик – Бродский, или Маяковский, или Георгий Иванов - имеет. То есть, если он обладает в глазах читателя безусловным авторитетом мастера, знатока и специалиста.

Хотя лучше бы, конечно, чтобы даже и Бродский/Маяковский этим не ограничивался, а запустил машину рефлексии, чтобы понять: "А почему я его не люблю? Что в нём меня отталкивает?" Что было бы полезно как для самого критика, так и для читателя.

А вообще – ваша идея о конкуренции вусов, вот сейчас на какую мысль меня навела: художественная борьба – это как раз и есть эта конкурентная борьба вкусов, и критик, аппелируя к своему вкусу – "Да что там ваш хэвиметалл, вы послушайте фри-джаз (ну или Пендерецкого, или Штокгаузена), я уверяю вас, это гораздо лучше" – он, в сущности, утверждает, что он от слушания Пендерецкого получает гораздо больше гораздо более сладостных удовольствий, чем любители хэвиметалла от слушания "Металлики".

Если этот человек знаток не только Пендерецкого, но и той же "Металлики" – то есть, если мы видим, что он реально имеет возможность сравнивать свои удовольствия, то есть говорит аргументированно, а не абы как, – имеет смысл, действительно, попробовать послушать Пендерецкого.

nemiroff: И моё "Я - офигительный чувачина" - применительно к критике именно это и значит: мой вкус лучше, рекомендую переходить на него, потому что я испытываю бОльшие наслаждения от тех текстов, которые я люблю, нежели Кузьмин от своих.

Как доказать, что мои наслаждения больше Кузьминских?

Ну, разными способами.

Например, есть какое-то количество текстов, которые нравятся и мне и Кузьмину. Если я в своих разборах показываю, что понимаю эти тексты лучше Кузьмина - логично предположить, что так же обстоит дело и касательно тех текстов, относительно которых у нас разномыслие.

Или, например ещё - если я могу свои адекватно описать свои удовольствия и показать читателю, каким образом и он может начать получать аналогичные. На что ему следует обратить внимание в данном произведении, в чём состоит его цимес, и в каком месте данного анекдота надо смеяться и почему.

То есть, критик должен анализировать не столько произведения, сколько себя! Пытаться понять, почему ЛИЧНО ЕМУ нравятся или не нравятся те или иные произведения!

Ну и затем – сформулировать это

nemiroff: "понимаю эти тексты больше и глубже Кузьмина" - то есть, люблю всё то, что Кузьмин, но плюс нахожу что в них любить многое ещё - значит, и удовольствия мои больше.

Значит, и в остальных случаях мои вкусы должны срабатывать надёжней кузьминских, вот.

Примерно такая логика.

wiradhe: Совершенно согласен! Прошу простить, меня ввело в заблуждение выражение про чувачину. А то, что Вы разъяснили - это, конечно, ровно то самое, как надо. Это Гумилев и называл критикой с придаточными.

"А в общем виде вопрос стоит так - имеет ли критик вообще право аппелировать к своему персональному вкусу?"

Конечно, имеет, он больше ни к чему права апеллировать и не имеет, кроме как к своему и другим индивидуальным вкусам - потому что больше просто не к чему. Желательно с придаточными - так читателю будет больше материала, чтобы соизмерять с ним свой личный вкус.

Я в первом своем посте эту критику так и определял:

"Когда поэты, критики или просто читатели говорят, что им некий поэтический текст нравится / не нравится, - это совершенно правомерно. Когда они способны объяснить, ПОЧЕМУ он им нравится / не нравится (оценка с придаточными, как выражался Гумилев), то это может быть еще и чрезвычайно важно и интересно. Когда они способны объяснить, как этот текст вписывается / не вписывается в ту или иную подсистему поэтики - совсем интересно".

"А, так вы это с Анкундиновым спорите? Ну, Анкундинов простодушное дитя: мой вкус лучше, потому что меня мама хвалит! О нём и говорить нечего".

Вашими бы устами...)) Да, именно о нем. Цитата была именно из Анкудинова в моем первом посте, и спорил в свое время я именно с ним о Шестакове. Дело, конечно, не лично в Анкудинове, а в том, что 90 процентов виденных мной писаний о стихах - ровно в этом стиле, только даже без ссылок на маму.

"А вообще – ваша идея о борьбе художественных систем как о конкуренции на рынке – вот сейчас на какую мысль меня навела: художественная борьба – это как раз и есть конкуренция вкусов, и критик, аппелируя к своему вкусу – "Да что там ваш хэвиметалл, вы послушайте фри-джаз (ну или Пендерецкого, или Штокгаузена), я уверяю вас, это гораздо лучше" – он, в сущности, утверждает, что он от слушания Пендерецкого получает гораздо больше гораздо более сладостных удовольствий, чем любители хэвиметалла от слушания Металлики".

Да, совершенно верно. Вот такую критику я всецело признаю - если, конечно, к ней приложено еще хоть что-то, поясняюшее, почему критик так думает про баланс удовольствий.

В сущности, есть только один способ пояснить восторженному читателю стиха Марии Басовой, почему ему, этому читателю, стоит менять свои вкусы.

Потому что если его не коробят безграмотности в этом тексте (не несущие никакой специально-намеренной худнагрузки), то, значит, его не восхитит и то, как другой стихотворец ухитрился маневрировать языком правильно, с соблюдением норм - ему просто нет до этого дела.

А если его не дергает "низвергнУл", значит, ему без разницы совпадения и несовпадения ударений метрических и реальных - но, значит, он не может и насладиться ни искусством их согласовывать, ни игрой с их рассогласованием. И т.д.

То есть для него закрыто 90 процентов той радости, которую получают другие от, допустим, Пушкина - так как они извлекают из Пушкина неимоверно больше, чем из Басовой, а он - практически столько же.

Либо - либо.

Если ты настроишь свой вкус так, что и бормотуха тебе кажется райским напитком, то ты не сможешь извлечь из хороших вин то, что из них извлекают другие. Вскрывать внутреннее устройство и внешние связи текста и тыкать их под нос читателю, комментировать, что можно из чего извлечь - вот это да. Именно это Вы и описываете как критику, и тут я только соглашусь с энтузиазмом.

nemiroff: Ну, я не сомневался, что мы сойдёмся.

А насчёт Величайшего чувачины - да, без этого никак. Объявлять себя и своих друзей Величайшими Чувачинами, а соперников,– унылым говном - это обязательный аргумент в литературной борьбе.

Типа - да, я – величайший чувачина, и те, кто придерживаются нашей эстетики – тоже Величайшие Чувачины, у нас хорошо, весело, СИЛА ЖИЗНИ проходит через нас; переходи к нам, принимай нашу эстетику – и тоже будешь таким же.

Но надо тогда и быть Величайшим Чувачиной при этом, конечно. Чтобы сила жизни действительно проходила.

Почему, например, карамзинцы победили шишковцев? В очень значительной степени – именно поэтому.

Потому что были действительно Величайшими Чувачинами и сила жизни проходила через них. А шишковцы – нудные чиновники. С карамзинцами хотелось дружить – пусть и виртуально, через чтение, а с теми – никак.

Хотя собственно теории шишковцев были отнюдь не глупы и вполне, в принципе, жизнеспособны, и, если бы они не были унылыми мудаками и победили – вполне может быть, что и лучше было бы. Для русского языка и всего прочего.

(Кстати – сюжет для альтернативной истории – Пушкин дружит не с теми, с кем в реальности, а с Шишковым и компанией; пишет – соответственно; русский язык и русская культура в результате развиваются по совсем другому руслу. Возможно, было бы интересно.)