Бээфовка

Материал из Энциклопедия Мирослава Немирова
Версия от 08:43, 1 июля 2013; Мирослав Немиров (обсуждение | вклад) (Новая страница: «Крепкий самодельный напиток, крепостью, наверное, градусов около семидесяти. Изготовлял…»)

(разн.) ← Предыдущая | Текущая версия (разн.) | Следующая → (разн.)
Перейти к: навигация, поиск

Крепкий самодельный напиток, крепостью, наверное, градусов около семидесяти. Изготовлялся из клея БФ-88. Указанный клей широко применяется в современной промышленности, уж я не знаю для чего. На некоторых производствах он наличествует не то, что бочками, а даже и цистернами. Поскольку он делается на спиртовой основе, советские люди приспособились его пить. Технология такова.

1. Клей нужно украсть с предприятия и принести домой.

2. В ведро с ним добавить воды.

3. Происходит реакция: спирт отскакивает от клея, а само клейкое вещество начинает такими длинными нитями плавать в водно-спиртовой смеси.

4. Нужно брать палку, опускать в ведро и долго интенсивно мешать. Нити клея наматываются на палку, то, что остается - это и есть разведенный спирт, его можно пить.

Из ведра клея получается примерно ведро же напитка крепостью, как уже сказано, около семидесяти градусов, который, правда, очень воняет ацетоном.

Я его лично пил, пить действительно можно. Хотя, конечно, действительно воняет ацетоном - очень сильно.

2. Я его пил, живя в городе Тюмени зимой и весной 1988-го года, я его пил, посещая с этой целью жилище человека по фамилии Мысков, у которого на дому действовал небольшой алкогольный притон. Туда приносил клей - и именно ведрами - некий прапорщик Советской армии, прозванный за свою удаль "Панк-прапор", он его приносил, расхищая вверенное ему имущество войсковой части, номера которой не помню.

В один из дней описываемой сумрачной зимы автор этих строк, и другие люди, звоня в звонок квартиры Мыскова, услышали из-за двери ужасные вопли:

- Мужики! Ломайте дверь! Не могу пошевелиться! Допился! Парализовало!

Испуганные, мы выломали дверь. Мысков лежал на полу с лицом, выражающим ужас, и действительно, не мог пошевелиться. Но его не парализовало. Он просто опрокинул ведро с клеем, а потом упал в лужу и уснул, и за ночь и приклеился к полу.

Будь автор личностью, занимающейся художественной неправдой, он мог бы написать, что, выбив дверь ударами жопы с разбегу, мы обнаружили Мыскова не просто лежащим в приклеенном виде на полу, но и седым до такой степени, в какой степени седой является, говорят, птица лунь: поседел от ужаса. Но я этого писать не стану. Ибо этого не было: Мысков не поседел нисколько.

О Мыскове также см. спец. статью в “Тюменщиках”, а также некоторые сведения о нём в сообщ. “Алкогольный клуб”.