Вокзал железнодорожный

вокзал железнодорожный

Поеду-ка я повампирю!
Нэргетики хапну мал-мал!
А то уже дня как четыре
Я что-то весь просто шакал.

В полпятого — хватит! короче! —
Проснулся я сёдня с утра
И что-то совсем уже в общем
Какая-то просто хуйта.

Какой-то весь я, весь, короче,
Никак весь я всё не очнусь.
Никак всё не сосредоточу
Сознанье в единый я луч.

Поеду-ка я на вокзальчик!
Ну точно! Ещё же куда,
Когда же и холод собачий,
И пол- лишь шестого утра?

И точно! Поеду к вокзалу!
Как раньше же я не допёр!
Чтоб жизни моей заскучалой
Весь новый открылся простор!

Поеду на Киевский, братцы,
В толкучке его потолкусь,
На Курский! И на Ленинградский!
На всё, что там есть, подивлюсь!

На мрак, и на холод во мраке,
На просто космический хлад —
На то, как все словно в атаку,
Под ветром пригнувшись, бегят,

На ужас сей просто кромешный,
Но и на как всё же горит
И люминесцентный, конечно,
Вокзала парлелепепид!

Его невъебенный карбид!

13 января 1991, Москва

1. «Повампирю» — имеется в виду «энергетический вампиризм»: в те годы друзья автора с головой были погружены во всяческую экстрассенсорику и оккультизм, ну, вот я и позаимствовал смешное словцо из их лексикона.

2. "В пол-пятого (- на фиг! короче!)" — что это такое? Эти "(- на фиг! короче!)", откуда они, и зачем?

Затем, что это я, проснувшись и находясь в тугом спросонья маловменяемом состоянии, как бы делаю сам себе доклад о состоянии дел в мире и меня в этих делах. Чтобы соориентироваться на местности.

Доклад, в связи с тугим и маловменяемым с состоянием докладчика — вязкий, бестолковый, путанный, и топчется на месте. И как бы я из зала как бы кричу себе-докладчику: "На фиг! Короче! Харэ кота за хвост тянуть! Переходи к делу!"

Зал собраний в голове, короче, да зал собраний не простой, а зал собраний в бедламе.

3. "Карбид" — детская забава: украдешь его у сварщиков, бросишь в лужу — он ужасно шипит, вертится ужом и воняет сваркой.

4. Вот например: летом 2000 года нахожусь я в дурдомике, лечась от алкоголизма, по утрам мы варим чифир. " Да, да, нужно обязательно сейчас чифирчику, чтобы рассеять, а то всё оно — — -", — говорят сотоварищи по лечению. "Как «рассеять» ? — не понимаю я. — Нужно как раз наоборот, собрать мысли в кучу и навести резкость!"

Оказалось, "рассеять" имеется в виду — туман в голове. Вот какова разница картин мира. Они воспринимают утреннюю несуразицу как некую внешнюю преграду — туман в мозгу, которую нужно рассеять. Я — как разобранность самого мозга, который нужно собрать в кучу.

5. Впрочем, всё это написано о вокзалах московских. Что до тюменского ж.д. вокзала, о нем разумным представляется для начала сообщить следующее.

6. В Тюмени Ж.Д. вокзал появляется 5 декабря 1885 года.

Это была ещё не Транссибирская магистраль, это был тупиковый отрезок, соединявший Тюмень с Екатеринбургом и Пермью. Началось строительство в 1883 году, проект дороги составил чиновник министерства внутренних дел Е.В.Богданович в 1866 году.

А Транссиб — железная дорога Санкт-Петербург — Владивосток начал строиться лет через десять и проходил южнее, через Челябинск и Курган. Тюмень к Транссибу была подсоединена только в 1912 году, когда был построен участок Тюмень — Омск.

К концу 1930-х годов основной грузо- и пассажиропоток на Транссибе уже идёт именно по его северной ветке, через Тюмень. Но официально направление Транссиба через Тюмень его главной веткой объявляется только в 1957 году.

7. Первое здание Тюменского вокзала простояло ровно 99 лет, в 1974 году оно было снесено и на его месте (к 7 ноября, естественно) было построено новое. (Подробности — Иваненко, с. 271)

Из культурно-мемуарных сообщений о В., например, можно было бы сообщить, например, следующее.

8. 1982, февраль — март: автор этих строк на этом вокзале жил! Приходил сюда довольно часто ночевать.

Будучи не пускаем в общежитие — очень уж он был не любим вахтерами, комендантами и прочим мелким советским начальством, которого при советской власти было чрезвычайно много, и власть которого над человеком была чрезвычайно повсеместна, всевидяща, прицепуча и унизительна — пришлось мне то или ночевать непосредственно в университетских аудиториях (см. сообщ. Бурова), или ехать в аэропорт Рощино, или — на ж.д.вокзал.

Вход тогда был на него бесплатный — приходи, садись в деревянное кресло, закутывайся в тулуп, ибо очень сильно дует ледяным сквозняком, надвигай шапку на глаза и спи — если умеешь спать сидя. Потому что лечь негде — народу, зараза, очень много ездит туда-сюда.

А с утра ехал опять в университет, продолжать изо всех сил пытаться постигнуть тайны генеративной грамматики Хомского и генеративно-трансформационной семантики Филлмора, и модели «Смысл — Текст» Мельчука — и т.д.

Одним из следствий этого было, например, то, что я месяцев наверно пять не только не мылся, но даже и не раздевался, и был смердящ, некрасив на вид и изможден как в физическом, так и в умственно-духовном планах до чрезвычайности. Тем не менее, замечательнейшие университетские девушки, общаться с автором этих строк не только не брезговали, но и всячески выражали ему свое восхищение.

Уточняю: вышесказанным я отнюдь не пытаюсь намекнуть на то, что вот какой, дескать, я был уже тогда крутой. Цель вышесказанного сообщить две вещи: первая — сколь замечательны девушки города Тюмени; вторая — сделать назидание нынешнему юношеству. Которое склонно впадать нынче в уныние: дескать, раньше-то вам, конечно, было легко, девушки и общество ценили духовные ценности и таланты, а теперь совсем другая жизнь, теперь кто без сотового телефона, тот просто недочеловек:

И зимой, и весной, но особенно летом
Денег нет — ты все равно что калека.

(— писано в 90х, когда простая мобила была предметом роскоши.)

Так вот, сообщаю: в те времена в головах советских людей царило абсолютно точно такое же тряпичнечество и вещизм, что и нынче. Точно так же молодой человек вполне являлся чмом и недочеловеком в глазах окружающих, если не имел на себе джинсов "Вранглер". Самое пренаиудушлевейшее, если уж говорить без экивоков, мещанство самого низкого пошиба (более, кстати, низкого, нежели теперь — более бедного и убогого) душило всякого, который не такой, как точно вонючей подушкой, точно так же как и сейчас.

Личный опыт автора этих строк позволяет утверждать: способ это превозмочь — есть: будь ебанатом!

Будь ебанатом — и девушки полюбят, даже и без сотового телефона, даже и немытого и в струпьях и чирьях.

Только будь действительно настоящим ебанатом, а не — — —

9. В 1989-м году многие тюменские люди ездили на вокзал покупать водку.

В магазинах её не было абсолютно — в СССР, как известно, вторая половина восьмидесятых годов была эпохой беспощадной борьбы за трезвый образ жизни, — но людям выпить все равно порою хотелось. А другим люди хотелось заработать на их желании выпить. Во второй половине 1989 года Тюменский железнодорожный вокзал и был местом, где первые встречались со вторыми для взаимоудовлетворения указанных своих желаний.

Прежде, в 1987-88-м годах таким местом, где можно было купить водки, были цыгане. Они обитали отдельным поселком, к ним нужно было ехать на такси, ибо это было далеко, куда пешком не дойдешь. А городской транспорт к ним не ездил.

Они продавали водку по 25 рублей за бутылку (при государственной цене 10.20) и ещё столько же брал таксист за туда-обратно при государственной цене — на счетчике — рублей 7). В сумме бутылка водки обходилась в 50 рублей — шестую часть средней зарплаты высококвалифицированного рабочего или чиновника высше-среднего уровня.

(В первой половине 1980-х водкой подпольно (по ночам) торговали сами таксисты (см. Антиалкогольная компания), во-второй половине восьмидесятых они этого уже не делали: видимо начали их шерстить, ловить, и — — —)

И вот: в 1989-м году появилась новая точка — вокзал. Водка здесь стоила столько же, сколько и у цыган — те же 20-25 рублей, но туда можно было доехать троллейбусом всего за 5 копеек, поэтому обходилась выпивка вдвое дешевле.

Опишем технологию покупки, она проста.

Приехав на вокзал, нужно было подходить ко всем, стоящим там в большом количестве автомобилям, делающим вид, что они здесь стоят, кого-то встречая-провожая, и спрашивать у водителей водку. Если не у первого из них, то у второго или третьего она имелась точно.

10. Таков предварительный очерк некоторых сведений о тюменском ж.д. вокзале. Еще хорошо бы поместить здесь таблицу роста его грузо- и пассажирооборота и всего такого, но — — —

11. Ещё могу сообщить, что был в 1970-е годы в Тюмени такой писатель-геолог Сазонов, у него была повесть, где весьма красочно был описан тюменский ж.д. вокзал конца 1950-х. Если бы её найти…

12. А на московские вокзалы я ездил с целью, среди прочего, покупать у немых порнографические картинки.

Это было мной и описано, в рассказе, который назвался, кажется, «Судьба коллекционера».

В компьютере моём этот рассказ в результате превратностей жизни давно истреблен, но распечатанный экземпляр (и проиллюстрированный этими самыми картинками) я, помнится, дарил Аркадию Кузнецову.

Если он у него сохранился — пускай он его как-нибудь перешлет. Сделает ксерокопию, и — — —