Небо в москве по ночам

Небо в Москве по ночам, —
Оно почему-то нынче - бледно обычно зелёное.
Выйдешь, бывает, ночи среди по бычкам,
Или на тачку за водкою выскочишь, - и такое оно

Что фиг поймешь его: мороз; ночь; город спит; кипит
Водяра в груди, и такая вокруг, братцы, глушь,
Что вот хрен бы и подумал, что Москва,
И такая не то, чтоб и грусть,
И такая не то, чтоб тоска,

А фиг поймешь чего, сказано же. И мороз!
Ой, какой же мороз — ясный, твердый, как точно алмаз;
Точно чёрный алмаз! Вышибает аж слезы из глаз;
Ох, не шутки, ребята! Ох, это, ребята, всерьёз!

И идти сквозь мороз, и идти, про себя бормотать
Из послания Феофана-Затворника кому-то из Аксаковых-младших:
"В первых строках письма моего спешу начать восстановлять
Пошатнувшуюся было веру вашу

В Вечность
           загробных мучений и ада."

И чего тут ещё добавлять? Ничего добавлять не надо,
Сказанного (хоп! хоп!) достаточно, чтоб всё правильно (хоп!) понимать,
Трепетать от того понимания,
И идти сквозь мороз, и опять понимать, но и оду при том сочинять
“Размышления о величии Божием при свете северного сияния”,

И опять, и опять, и опять.

и т.д. — январь 1992, Москва, Алтуфьевское шоссе.

1. видео: немиров 1992 01 1 небо в Москве по ночам - 2012 03 17

http://www.youtube.com/watch?v=-Vt_Kyf0NaE

2. Первая строфа – дактилоиды, далее – в основном анапест. Есть подробный разбор, найти, да и воспроизвести.

3. 2010 01: чё узнал! Зелёное свечение ночного неба – это, оказывается, признак (и следствие) магнитной бури. Обычно наблюдается в высоких широтах. А вот зимой 1991 / 1992 сила бурь, была, выходит, такова, что и до Москвы докатилось. Что мной и зафиксировано.

Вот: пишет aldanov, 2009 10 22: http://aldanov.livejournal.com/274099.html

"Солнечный выброс в сторону Земли который случился 17 октября, достиг нашей планеты 21 октября, вызвав лишь мягкий шторм в магнитосфере. Но в высоких широтах небо светилось зеленым, как и полагается: манитная буря 22 октября на север от Ft St John BC Canada":

Северное сияние: радикальный вариант этого же самого:

Да, вот что-такое такое и было над Москвой в начале 1992 года. Особенно, как на второй из картинок.

4. "ночи среди по бычкам" – см. "1990 10 ах я бедный ах я несчастный".

6. "или на тачку за водкою выскочишь" - см. в "1991 10 3 приятно всё же о блондинках попиздеть".

7. Что фиг поймешь его: мороз; ночь; город спит; кипит
Водяра в груди, и такая вокруг, братцы, глушь,
Что вот хрен бы и подумал, что Москва.
И такая не то, чтоб и грусть,
И такая не то, чтоб тоска,

- через точку с запятой, да. То есть, здесь такая специфическая интонация, когда это всё и не одно предложение, но и не разбито (парцеллелированно) на несколько полностью самостоятельных номинативных, а вот именно ряд полупредложений, слитых в одно, но всё же частично сохраняющих и самость каждого. Тут, не стыдясь скажу, это очень, по-моему, хорошо применено.

8. В феврале 1992 дела наши с Гузелью обстояли так. Нас выгнали с квартиры в Алтуфьеве, потому что плата за неё за год выросла с 50 рублей до 600, которых у нас не было; идти нам было совершенно некуда; денег – нуль рэ нуль кэ.

Некуда – в буквальном смысле: негде ночевать прямо вот сегодня, сейчас. На улице была зима, было холодно и уже темно. Друзей у нас в Москве особенно не было. Их и сейчас-то нет. Я. например, ни у одного москвича за двадцать с лишним уже лет жизни, не бывал в доме. А вообще знаком – общался, в смысле, больше чем "Привет" – "А, привет"… С пятью? И то вряд ли.

Фигле, пошли к Авдею в Трёхпрудный. (Сквот в Трёхпрудном, кстати, в своё время как раз Гузель и нашла. Совместно с Кашлем и Женей Черепом.)

Авдей из своего жилища из принципа выкинул все спальные места, диванчики, матрасы и проч, чтобы никто к нему не приезжал и не останавливался: видите - негде! И очень был нашим приходом недоволен. Я тогда был у него не в особенном почёте, он тогда старался с международными художниками дружить, с ними вместе вливаясь в единый поток под именем Мировой Контемпорарный Арт. А я был мрачное ростовское прошлое и гиря на ногах, мешающая ему бежать к этому светлому международному будущему. "Ну, ежели вам так уж совсем некуда… Ну вот тут можете как-нибудь расположиться". "Вот тут" – это было в проходной комнате на входе в коммуналку, используемой под склад разнообразной ерунды, на голом полу. Не пустил дальше лакейской, короче.

Но мы и этому были рады – всё же не на вокзале. Постелили газеты, положили польта на них, стали ночевать. И недели две так мы у него пробичевали. Лютый февраль 1992, йя-йя.

Авдей Степанович, конечно, очень на меня повлиял, и в 80е, и в 90е, и крайне положительно повлиял, за что я ему чрезвычайно благодарен, но в первой половине девяностых был он, прямо скажем, довольно-таки сильно гондон, подкаблучник и говнюк. Не всегда. Но частенько. Я впрочем, тоже ещё тот гусь был, какой именно – опишу со временем. Всё опишу, фигле. Что успею.

Ну и вот: посетил однажды в том феврале их коммуну с визитом американский человек, испано-французский модный фотограф с сопровожатой-переводчицей. Трёхпрудный тогда был сильно модным местом и передовым (и, кстати, вполне заслуженно). Так что все, кто попадал в Москву в порядке интереса к новому русскому авангарду, его не миновывали.

Познакомился с модными русскими художниками, то-сё, предложил выпить, почему-то все отказались (они все убегали на какой-то вернисаж, вроде, - модная светская жизнь, не до выпивок), один я никуда не убегал и от водки не отказался. И мы стали с ним бухать вдвоём. У меня в предбаннике, сидя на куче всевозможного тряпья, которое мы с Гузелью притащили (всё наше небогатое имущество), и в который зарываясь – холодно! – не раздеваясь, в куртках, пальто, шарфах и шапках, спали.

И всю ночь кулдырили, болтая об искусстве и вообще о жизни; я не владею ни одним из языков, амриканский испано-француз – русским, но как-то общались, и довольно ловко. Опять же – переводчица была. Фотографу было лет 30 (как и мне), симпатичный такой. Провожатой – года 24. Ещё более симпатичная.

Вернулся со светской жизни мрачный, в очередной раз бросивший пить (но ещё не окончательно) Авдей, явно, и не скрывая этого, недовольный, что мы тут устроили самовольное жировалово на подвластной ему части суши. Присел к нам. "Стихи-то хоть пишешь ещё?" – "Конечно" – "Расскажи." – "Ну вот, например, на днях сочинил". - И зачёл. Этот вот стих, и ещё некоторые конца 1991-го. Более-менее из свежесочинённого то есть. Опцаца! Вот бля буду, провожатая сразу стала уже вполне готова всерьёз задуматься о том, что не ну ли бы нафиг этого француза, когда тут – вот такое!

С чего я это взял? Ну так это ж видно бывает. Да с того уже хотя бы, что, когда появилась необходимость опять бежать за водкой, она вызвалась пройтись со мной за ней. Ночью. В морозюку. В темень (зимой с 1991 по 1992 улицы чуть в сторону от Тверской почти не освещались), по буеракам (зимой с 1991 на 1992-й улицы в Москве не скреблись, и все представляли из себя весьма непростые для перемещения нагромождения обледенелых колдобин – ледяная полоса препятствий!) - "Да-да, пойдмте освежимся, поговорим по пути о поэзии . Там сегодня тем более как раз так, как вы описали."

Очень впечатляются девушки, бывает, стихотворениями, да. А вслед за этим – бывает, что и их авторами. За что (среди прочего) мы, авторы стихотворений, их так и любим горячо.

Да и Авдей впечатлился.

Но больше, конечно, - нет, ничего. Попереглядывались, пообсуждали вопросы поэзии, жизни вообще, жизни в прихожей у А.С.Тер-Оганяна в куче тряпья в частности – и не стала переводчица бросать своего француза. Впечатляются, бывает, девушки поэтами, ценят их. Но чтобы по-настоящему оценили, требуется всё же иметь хотя бы те самые "1985 12 четыре стены и дверь которую можно закрыть"

А где Гузель была этой ночью? Не помню вообще. С нами точно её не было.

9. Авдею написать вопросы. Нужны:

- его фотки 1992 и около того

- фотки Трёхпрудного изнутри

- какие там выставки были, в Трёхпрудном тогда. Есть ли где полный датированный список? И чтобы с фотографиями?

- какие он ещё выставки организовывал тогда? "Вопросы искусства" – они, вроде, были в начале 1992?

(Спросил. "Список выставок есть. На гельман.ру, например. Так, чтобы с фотками – нет". – "Почему?" – "Некому этим заниматься." Хотя все выставки тщательно документировались, фотографировались – где эти всё фотки? ХЗ. Авдей не знает. "За двадцать лет никто не удосужился собрать рассортировать да вывесить?" – "Нет. Никому это не надо".)

10. Смысл тогдашнего искусства Авдея, да и всего Трёхпрудного, им возглавлявшегося – мгновенное изготовление Искусства из первой, подвернувшейся под руку, фигни. Секунду подумал – и хопцаца, получите. Из ничего. Пустыми руками. Как Хоттабыч, короче.

Сейчас таким полно, кто занимается, те же "Синие Носы" хотя бы, со своим "Кухонным супрематизмом", но Авдей - был первым. В России, во-всяком случае. Кто это делал систематически, программно, да и не сам один, а целую комунну настроил на этот лад.

Картинки – нет картинок. В энторнетах кое-чего, но очень мало. Вот, например:

Потому Трёхпрудный – он и стал, в общем уже не только российским, но и европейским феноменом, его там изучают, пишут труды. Ко мне вот американская исследовательница приезжала в декабре – расспрашивать о Трёхпрудном, Авдее, "Искусстве или Смерти" итд. Джоанна Матушак, польского происхождения американочка. Хорошая:

Вот она, может, наконец, соберёт всё о Трёхпрудном, и ситематизирует, да и - - -

11. Про Авдея тут много будет, да. Важную и большую (и чрезвычайно положительную!) он сыграл роль в моей жизни, и в восьмидесятые, и в девяностые. В девяностые он был вообще чуть ли не единственный мой канал связи с миром. Так что - - -

12. Последняя строфа – ну да, я православный, Проблема теодиции, существования и вечности Ада меня поэтому, конечно, сильно лично озабочивает. Мне ж он грозит, лично мне, не кому-то!

Как быть в связи с этим и что делать – не знаю. Только и остаётся – Уповать.