Тюменщики на Ш 2013 декабрь 28 — различия между версиями

Материал из Энциклопедия Мирослава Немирова
Перейти к: навигация, поиск
(я)
(я)
Строка 43: Строка 43:
 
== я ==
 
== я ==
  
7.
+
7. [1981]], октябрь ==
 +
 
 +
Происходит знакомство Шаповалова Ю. с М.[[Немиров]]ым и Е.[[Федотов]]ым. Это происходит на ступеньках [[университет]]а. Мы с Федотием - уже студенты 2-го курса, то есть - старожилы, Шапа - только-только поступивший новичок. Но ведет он себя не новичком. "Эй, чувак, [[водка|водку]] будешь?" - смело обращается он к матерому мне.
 +
 
 +
Водку я, конечно, был согласен на "будешь". И Шапа повел нас к человеку по прозвищу "[[Шульц]]", у которого был "[[флэт]]" - то есть свободная, без родителей, квартира: папа Шульца жил на [[Севера|Севере]], будучи начальником какого-то строительного треста, ну и мама с ним. Вот там и собираются шапины друзья [[номенклатура|номенклатурного]] происхождения.
 +
 
 +
Пьется [[водка]], ведутся [[разговоры]]. Возможно, читателю будет интересно, о чем ведутся эти  разговоры, это довольно любопытно. О любви! О том, есть ли такое явление в природе - или же это выдумки и никакой ее нет, а есть одна только половая ебля.
 +
 
 +
Мнения разделились. Итог дискуссии подвел Шаповалов Ю. Что он говорил, не так важно, а важно, что когда он начал говорить, все, до этого буйно спорившие, тут же затихли: " Ша! [[Чапаев|Чапай]] говорить будет!" Сразу было видно, что Шапа среди его дружков - главный. (Ну, правда, и [[шапин папа|папа]] его был самый главный среди пап среди тех, кто сидел на этой кухне.)
 +
 
 +
Вот какие вели в [[1981]] году беседы на кухне юноши около 18 лет номенклатурного происхождения за бутылкой водки. А не какие-нибудь иные.
 +
 
 +
2. Нам тогда с Федотием негде было жить, мы надеялись, нас оставят ночевать. Но ночевать нас не оставили. Пришлось нам с Федотием под дождем и снегом пьяным лезть по обледенелой пожарной лестнице и потом по скользкой железной крыше в [[университет]] и ночевать там на партах [[409 аудитория|409 аудитории]]. (см. об этом всём также сообщ. [[Бурова]])
 +
 
 +
3. Кстати, уж сообщу, какое мнение высказал 17-летний Шаповалов Ю. по вышеуказанному вопросу. Мнение его было таково: все зависит от человека, от его [[талант]]ов. У кого-то есть талант песни сочинять или в хоккей играть, а у кого-то - нет, и ничего с этим не сделаешь. Так же и с любовью: у кого-то есть талант к ней - и для него она существует, у кого-то нету, хоть убей, - для того одна только [[ебля]]. 
 +
 
 +
Довольно разумное, надо сказать, рассуждение. А уж учитывая возраст, образ жизни, социальное происхождение и положение, то - - -
 +
 
 +
4. Ибо,  являясь личностью [[номенклатура|номенклатурного]], как уже сказано, социального положения, образ жизни он ведет соответствующий: ноблесс оближе! Какой? Да уж известно, какой!
 +
 
 +
Уж известно, какой: к некоему [[Богомяков|Владимиру N]]., например, еще одному выдающемуся представителю этого сословия, правда, более раннего поколения, гвинейские принцы прямо из Москвы самолетами прилетали! (См. сообщ. [[Грибы]]).
 +
 
 +
Тот же Владимир N., посещая [[общежитие МГУ]], женскими представительницами угнетенных негритянских национальностей прямо на лестничной клетке овладевал, щекоча их при этом большой бородой! (См. [[Хайдарыч]])
 +
 
 +
Не отставал и Ю.Шаповалов: так, обладая выданной его семейству в номенклатурном [[спецраспределитель|спецраспределителе]] заграничной швейной машинкой, мечтой любого человека СССР, он с ней поступал так: он ее брал - и в нее срал!
 +
 
 +
Ибо таковы были [[их нравы]].
  
 
'''8. 1982, 1983, 1984. '''Сведений почти не имею. Были знакомы, но не дружили. Общались иногда при случайных встречах на лужайке за универом. По некоторым сведениям — вёл разгульный образ жизни: "Русь", "Восток", Янков, Махнутин, те же Тучин и Ляхов. Аксёнова, Кургузова. Питкевич? Паха Азов.
 
'''8. 1982, 1983, 1984. '''Сведений почти не имею. Были знакомы, но не дружили. Общались иногда при случайных встречах на лужайке за универом. По некоторым сведениям — вёл разгульный образ жизни: "Русь", "Восток", Янков, Махнутин, те же Тучин и Ляхов. Аксёнова, Кургузова. Питкевич? Паха Азов.

Версия 17:29, 18 апреля 2015

Шапа

1. Январь 1999. Игорь Гуляев обитает у нас, пытаясь спрыгнуть с героина, печальное пристрастие к которому он приобрёл за годы работы гитаристом в группе "Комитет Охраны Тепла". Муки ломки, периоды просветления, во время которых мы ведём всякие культурные беседы. Осумбез во время них был придуман, кстати. И летом того же 1999 запущен - в его первой, чисто тюменской, версии: я, Гузель, Бога, Артурбан Струков, "Чернозём"ы.

Среди прочего, прочёл Гуляев и тогдашнюю версию "Тюменщиков". "Правильней бы её назвать "Шапа и остальные", - сказал он. И да – сейчас, весной 2012 я понимаю: Гуляев был прав. И если всё же выпускать когда-нибудь окончательную версию Тюменщиков, то именно вокруг Шапы весь материал в ней и группировать. Шапа – Юрий Игоревич Шаповалов - ёё стержень. Как и всего тюменизма, каким он был.

Паровозом его он не был (я им был, фигле там; потом - Ромыч), а он был - катализатор.

То есть Ю.Шаповалов, хотя сам не писал никогда стихов или прозы, не сочинял и не исполнял музыку и вообще до 35 лет не занимался в жизни никаким делом, кроме как добывать, наливать, опрокидывать и вести беседу (впрочем, он, кстати, даже никогда сам и не наливает, всегда предоставляя это окружающим), но при этом он как-то умеет быть таким человеком, в присутствии и при одобрении которого (а на одобрение он никогда не скупится) всё это - и сочинение стихов, и написание музыки, и пр., и пр., и пр. - происходит куда успешнее и лучше, нежели - - -.

И вообще весь характер жизни меняется в сугубо положительную сторону и приобретает именно те характеристики, которые и должно, чтобы они у ней были. А не является той тягомотиной и мудотой, которые, увы, весьма свойственны ей в обычном ее режиме.

Таково уж имманентно присущее Ю.Шаповалову свойство.

Ну и вот и – поехали. (Это – основной костяк статьи, постепенно буду наращивать её мясом правды жизни.):

2. п.с важное: Параллельно с чтением этой статьи необходимо прочесть таймлайны 80х. Ну, или перед чтением.

Тут каждый год выделен синеньким - читатель, не ленись, иди по ссылке: там много всяких дополнительных и даже удивительных сведений и про Шапу и про общее положение дел и вещей.

3. 1964: родился в городе Омске, являясь вторым сыном в семье инженера-строителя, кочующего по стройкам Сибири, с целью приращения ею могущества российского.

4. 1966: Семья Ш. перебирается в Тюмень; двухлетний Ю.Ш., соответственно, естественно - - -

5. 1960-70-е: Ю.Ш. всячески растет, к концу 1970-х дорастая до вида и размера видного из себя и модного юноши; одновременно растет и папа Ю.Ш. - то есть, в карьерном смысле этого слова: от начальника участка через пост управляющего трестом до аж - с конца 1970-х - титула Первого секретаря тюменского горкома КПСС.

5. 1970е. Рок: Шапа: "Да я "Ин Рок" дип пёрпловский в августе 70 года слушал! Через месяц после выхода!" - Старший брат слушал - а Шапа подслушивал.

Далее — всё как у всех: хард, глэм, металл. Дип Пёрпл, всё вот это прочее, особенно, что интересно, - Уайт Снейк; Ковердэйла Шапа и в 2000е похваливал. За то, что не визжит, как баба, в отличие от прочих, в особенности - Планта; а мужским голосом поёт, баритоңом.

Менялка пластиночная, сначала — возле Универмага, затем — при Училище Искусств. Жевтун-старший.

Ромыч Неумоев — учились вместе в школе. Учились с вместе с Тучиным, Ляховым и прочими, впоследствии - спортсменами-главбандитами, подробней см. Ленинская баня.

Хоккей. "Да я вот на этой кухне напротив Харламова как напротив тебя сидел!" Хоккея и в конце нулевых был фоннат. Переживал, меня пытался вовлечь в переживания.

Светлана Голынская – см.

6. 1981 июль. 1981 июль. Окончил школу. Надо поступать. Куда? Объехал тюменские вузы. В Универе увидел Веру Аксёнову и Кургузову. Сюда!

И в 1981 - 1986 учится на истфаке. С перерывами, отчисляясь и восстанавливаясь, осуществляя эту процедуру около четырех раз и дойдя, в общей сложности, до второго с половиной курса.

я

7. [1981]], октябрь ==

Происходит знакомство Шаповалова Ю. с М.Немировым и Е.Федотовым. Это происходит на ступеньках университета. Мы с Федотием - уже студенты 2-го курса, то есть - старожилы, Шапа - только-только поступивший новичок. Но ведет он себя не новичком. "Эй, чувак, водку будешь?" - смело обращается он к матерому мне.

Водку я, конечно, был согласен на "будешь". И Шапа повел нас к человеку по прозвищу "Шульц", у которого был "флэт" - то есть свободная, без родителей, квартира: папа Шульца жил на Севере, будучи начальником какого-то строительного треста, ну и мама с ним. Вот там и собираются шапины друзья номенклатурного происхождения.

Пьется водка, ведутся разговоры. Возможно, читателю будет интересно, о чем ведутся эти разговоры, это довольно любопытно. О любви! О том, есть ли такое явление в природе - или же это выдумки и никакой ее нет, а есть одна только половая ебля.

Мнения разделились. Итог дискуссии подвел Шаповалов Ю. Что он говорил, не так важно, а важно, что когда он начал говорить, все, до этого буйно спорившие, тут же затихли: " Ша! Чапай говорить будет!" Сразу было видно, что Шапа среди его дружков - главный. (Ну, правда, и папа его был самый главный среди пап среди тех, кто сидел на этой кухне.)

Вот какие вели в 1981 году беседы на кухне юноши около 18 лет номенклатурного происхождения за бутылкой водки. А не какие-нибудь иные.

2. Нам тогда с Федотием негде было жить, мы надеялись, нас оставят ночевать. Но ночевать нас не оставили. Пришлось нам с Федотием под дождем и снегом пьяным лезть по обледенелой пожарной лестнице и потом по скользкой железной крыше в университет и ночевать там на партах 409 аудитории. (см. об этом всём также сообщ. Бурова)

3. Кстати, уж сообщу, какое мнение высказал 17-летний Шаповалов Ю. по вышеуказанному вопросу. Мнение его было таково: все зависит от человека, от его талантов. У кого-то есть талант песни сочинять или в хоккей играть, а у кого-то - нет, и ничего с этим не сделаешь. Так же и с любовью: у кого-то есть талант к ней - и для него она существует, у кого-то нету, хоть убей, - для того одна только ебля.

Довольно разумное, надо сказать, рассуждение. А уж учитывая возраст, образ жизни, социальное происхождение и положение, то - - -

4. Ибо, являясь личностью номенклатурного, как уже сказано, социального положения, образ жизни он ведет соответствующий: ноблесс оближе! Какой? Да уж известно, какой!

Уж известно, какой: к некоему Владимиру N., например, еще одному выдающемуся представителю этого сословия, правда, более раннего поколения, гвинейские принцы прямо из Москвы самолетами прилетали! (См. сообщ. Грибы).

Тот же Владимир N., посещая общежитие МГУ, женскими представительницами угнетенных негритянских национальностей прямо на лестничной клетке овладевал, щекоча их при этом большой бородой! (См. Хайдарыч)

Не отставал и Ю.Шаповалов: так, обладая выданной его семейству в номенклатурном спецраспределителе заграничной швейной машинкой, мечтой любого человека СССР, он с ней поступал так: он ее брал - и в нее срал!

Ибо таковы были их нравы.

8. 1982, 1983, 1984. Сведений почти не имею. Были знакомы, но не дружили. Общались иногда при случайных встречах на лужайке за универом. По некоторым сведениям — вёл разгульный образ жизни: "Русь", "Восток", Янков, Махнутин, те же Тучин и Ляхов. Аксёнова, Кургузова. Питкевич? Паха Азов.

Сева Новгородцев. Новая волна. "Полис", Мэднесс итд.

8. 1982, осень: выпивая в одной из университетских аудиторий главного корпуса, Ш. знакомится со Струковым А.

Шаповалов Ю., являясь человеком, следящим за модой — да при том не за советской, а за настоящей модой, за модой метрополий, — уже является вполне любителем "новой волны" рок-музыки, имеющейся в это время в Великобритании и США: "Полис", "Стрэнглерз", "Мэднесс", "Клэш", "Б-52-с" и проч.

В 1982 году Ш. считает себя являющимся единственным здесь таковым ея любителем — ну, плюс некоторое количество еще кое-каких околономенклатурных вышеуказанных личностей, находящихся под безраздельным его, Ю.Ш., влиянием. И тут вдруг он, в лице простого паренька Струкова А., обнаруживает не просто любителя нъювэйва, но более того — человека, который сознательно и целенаправленно занят сочинением и исполнением песен именно в духе этой самой волны — до краев наполненных ультраминимализмом. Шаповалов Ю. тут же становится отчаянным поклонником и пропагандистом творчества Струкова А.

Нужно сказать, это была и есть одна из характерных и наиположительнейших черт описываемого — способность взять да и, разверзнув сонные зеницы, со страшной силой обнаружить пророка в своем отечестве.

9. 1982 осень. "Стрэнглерз" — см.

10. 1983. Софт Селл. "Зоопарк", "Аквариум"

11. 1984. Свердловск. Рассказ Ромыча.

12. 1985, ранняя-ранняя весна. Сразу после прихода к власти Горбачёва — это какого числа было? Уточнить.

Каким-то образом оказался в гостях у Кургузовой — первый и последний раз, кстати. Каким именно — вообще не помню. Где оно было, её жилище — тоже понятия не имею. Кроме меня, там уже были Шапа и Мух, с которыми я был достаточно шапочно знаком и уж точно совсем не дружил. Держались отчуждённо. Классовая рознь! Выпивали? Не помню. Скорее нет — иначе не было бы такого отчуждения; "в чём сходство водки и железной дороги? — они сближают." (Николай 1)

Радиоточка включена, как всегда в советском жилище. Зачитывают какие-то решения партии и правительства. Какой-то длинный список "ЦК постановил: освободить от должности". И тут в нём и проскакивает "первого секретаря горкома Тюмени Шаповалова Игоря Александровича".

Тут же всё переменилось. Кургузова взметнулась молнией, и вот уже на столе бутылка водки. Мне намекают, что пору и честь знать, не до меня сейчас уже совсем. Но я являюсь личностью, чрезвычайно охочей до водки, и намёков старательно не понимаю. Поэтому Кургузова опять взвивается молнией, появляется ещё одна бутылка,с которой нас с Мухом отправляют в комнату, а Кургузова с Шапой и второй бутылкой остаётся с Шапой на кухне — водку пить, утешать Шапу в его нежданном-негаданном несчастье.

Уточню: утешать — словами. Понятия не имею, насколько строгих правил была Кургузова вообще, но с нами, сооодноуниверситетниками, никогда никаких вольностей не позволяла — только дружба, только беседы, только переглядки и комплименты. Шапа этому даже уже и в нулевые весьма удивлялся.

13. 1985: март, апрель, май, июнь, июль. Рок-клуб в университетской общаге на Мельникайте. Шульц: окраска стен в фиолетовый цвет. Гузель. "Рамонез". "Лондон Коллинг". Элвис Костелло. Порубленный аппарат. Сбор трёхсот рублей для Гребенщикова. "Огненный Танец". "Вечерний Звон". Дэвид Боуи. "Кино", "Начальник Камчатки". "Аквариум", "День Серебра". Итд.

Результат: в 1985-1986 Ю.Шаповалов с головой погружается в богемный образ жизни, приводя в отчаяние и ужас родителей, родственников и былых сотоварищей: вместо того чтобы посещать рестораны и дискотеки, ухаживать за девушками и совершать все прочие действия по подготовке к должности инструктора (для начала) райкома ВЛКСМ (см. Восленский,"Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза", глава 8, параграф 8), он начинает приносить домой книжки, в которых — о ужас! — стихи, появляться в общественных местах с людьми, обутыми в советского производства (!) ботинки, и предаваться всяким прочим уж настолько никак не объяснимым занятиям, что близким и друзьям остается только хвататься руками за голову: околдовали! загипнотизировали!

Тут-то мы с Шапой и подружились. На всю жизнь, как оказалось. Хотя и с парой перерывчиков.

14. 1985, апрель. Порубленная аппаратура. Жевтун. Аркан Кузнецов. Начало горбачёвской антиалкогольной кампании.

15. 1985, Первое мая: Ночь в баре "Витамин". Танцы до упаду. "Свит", "Боллрум Блиц" и Челентано, "Сюзанна". Девушка Зина (есть фотка, найти, поставить).

16. 1985 май. Покупка "Секс Пистолза" за 40 р, у Яхи Афанасьева слушали. "Стрэнглерз", "Но Мо Хиоруз" у Жевтуна; слушал дома, нам играл на гитаре. "Центр", "Стюардесса летних линий". "Кинг Кримсон", "Дисциплина".

Трезвый образ жизни. Анка, далее именуемая Максютой. Её так сам Шапа именовал — ну и мы будем. Мэрилин Монро, "В джазе только девушки".

17. 1985, июнь. Спиздил 300 ру, которые собирали для Гребня и прогулял их с Максютой, уехав для того на лашмановскую дачу. Митя Карамазов, ёпта. Оооо!

Простили, фигле. Страсти-мордасти, понимаем.

Гузель, совершенно слетевшая с катушек — примерно как то же самое осенью 2011.

Белые ночи, безумие (тютчевский стих вставить по ссылке), полный развал, отчаяние и выхода нет.

18. 1985 07. Жара. Безумие. "Вруму Луну". Гладченко-Другченко-Братченко. "Дорз", "Л.А. Вумен".

Аркан Кузнецов. Амитриптеллин.

19. 1985 08 Питер. Я, Гузель, Шапа. Алек Зандер. Ночёвки в Пулково. Украли сумку, в ней деньги и паспорта. С сорока копейками и полбуханкой хлеба на скамейке у Исаакия. Циклодол. Москва. Осташов. Описано, вроде — см. Ленинград.

20. 1985 09. Пятикомнатный флэт у Бори Кузнецова на Доме Обороны. Совершенный декаданс, в смысле — упадок.

21. 1985 октябрь, ноябрь, декабрь. Формейшен формируется — Костяй Дьячков, Бостон, Петелин, Плотников, Ждаггер и мн. мн. др.

Второй рок-клуб, на истфаке на Перекопской. ИпВ — Я + Жевтун + Аркан. "Предновогодние дни". "Нужны несчастья". "Никто не хочет бить собак". "Осенняя влага" на стихи Куренко. Шапу не зову.

Ромыч — ИпВ-2.

Кришнаит у пивной возле Ленбани. Листовки. В мае 1986 это Шапе попомнили в КГБ.

Дэвид Боуи, "Лау" и "Скерри Монстерс" у Яхи Афанасьева, аж два пласта. Шапа безутешен и грозится уйти в кришнаиты.

Котовского ул. Анка. Мандрика. Описано. Опубликую. Беседы с Максютой. Мои.

22. 1986 01 "ИпВ" — репетиции у меня в школе. Без Шапы, но с Анкой и Гузелью.

23. 1986 март — апрель ИпВ электрическая. Совсем без Шапы, кстати. И без Ромыча. Однако в записи — участвовал. Изображал собой драммашину. Очень хорошо, кстати. Мы, дураки, тогда этого не понимали и хотели драммашину настоящую.

24. 1986 04 12 апреля — О! Тыщу раз описано. Шапа — отжигает в зале.

25. 1986 04 19 апреля. Спортсквер-сейшен. Тоже О! И тоже — без Шапы. Но уже с Ромычем.

26. 1986, май. В Питер на рок-фестиваль а компани с Ромычем. Я обиделся — и не поехал. Помню как сейчас, только описывать лень.

"Телевизор", "Выйти из под контроля" — см.

"Аквариум" — "Мир, как мы его знали, подходит к концу". (До сих пор, кстати, эту песни так и не слышал — 2012 04).

27. 1986 июнь — 1987 весна: служба в армии, в Казахстане в ВВ.

28. 1987 апрель — май. Я опять в Тюмени. ИпВ, Ромыч. С Шапой не контактирую. Мудачок я, конечно, тогда был. То есть — на чувствования свои я был в полном законном праве, но вот та концептуализация, в которую я эти чувствования облекал… Охохо..

29. 1987 май. Уличный сейшн. Две песни совместного Шапы с Плотниковым изготовления, "Генералы и майоры" и "Любовь это жалкая ложь." Представлены на "Инструкции по Обороне".

30. 1987, 30 мая — 1 июня. В Свердловск на фестиваль. Приступ астмы. Ждаггер. Описано Крыловым. Найти. Летов.

31. 1987 лето. Ник Рокенролл. Возвращение Артурки из армии. Артурка приходится не ко двору: попсня!

Я в это время (и до весны 1988) в Ростове.

32. 1987 июль. Роман Ю.Шаповалова с А.Максименковой завершается законным браком. (Свадьба где-то описана Плотниковым. Найти.)

Одно из следствий этого — родители Ю.Ш. приходят к выводу об окончательном остепенении сына — отслужил, женился — и отбывают в город Надым, где Игорь Александрович Шаповалов-старший является в это время уже начальником Ямбургнефтегазпромстроя. Сына они оставляют в четырехкомнатной квартире на попечение премудрой и рассудительной жены, берущей на себя обязательство вывести-таки Ю.Ш. в инструкторы райкома, а со временем — — — .

Семейная жизнь Ю.Шапенко, однако, получается не такой, а совсем наоборот: она вся состоит из безумия, жестокого пьянства, истерик, рыданий, мордобоя и всего прочего, с большой силой правдивости описанного в многочисленных романах писателя Достоевского Ф.М..

Максюта изо всех сил являет собой сумасшедшую персонажицу указанного по имени Настасья Филипповна, Шаповалов Ю. вынужден выступать в принципиально чуждой ему роли персонажа того же автора по фамилии Рогожин.

Жизнь в результате имеет характер сплошного африканства и кипятка, пока не заканчивается в конце 1988-го года разводом и переходом указанной Максименковой А. по эстафете к Михайлову А.

Весной 1989 Михайлов ее увозит в Москву.

33. 1987 осень. Летов. "Инструкция по Обороне". "Анархия" — "Панки в своём кругу".

Казань. Артурка — Ромыч — Шапа. Полуакустика.

Концерты в "Автоводнике", устраиваемые Гузелью: Свин и АУ, "Наутилус Помпилиус". Очередной рок-клуб, в "Геологе" (?)

34. 1988 03 — 05. Я опять в Тюмени. С Шапой мы не общаемся, сведений о нём не имею. Аж до марта 1989.

35. 1988 июнь. Первый Всесоюзный Фестиваль леворадикальной и альтернативной рок-музыки.

Янка, Летов, Струков.

Знакомство Ю.Ш. и всех тюменских прочих представителей богемного образа жизни с В.Богомяковым и А.Михайловым. Непредставимой силы влияние, оказанное ими двумя на этих представителей: в течение нескольких недель практически абсолютно все они (за исключением, с одной стороны, М.Немирова, с другой — Ю.Крылова, с третьей — Птички Моей (тогда еще не моей) Гузели) — из космополитов, анархистов, интеллектуалов, антикоммунистов переквалифицировываются в антисемитов, ультрапатриотов, приверженцев коммунофашизма и оккультизма: Р.Неумоев, А.Струков, Е.Летов, А.Ковязин, Ю.Шаповалов и проч. и проч. и проч.

Эзотерика, экстрасенсорика, оккультизм всех расцветок. Раджниш, Ленский, "Ищущим", Даниил Андреев, рамки, Сан Саныч Деев, НЛО, Пермская Зона, Еврейский вопрос, Величие России, монархизм, массовый переход всех из ультралевых в ультраправых,– короче, "Шатуны" Мамлеева.

Влияние А.Михайлова на вышеперечисленных оказывается столь мощным и всеобъемлющим, что тот же Ю.Ш. и до сих пор все, что он столь охотно высказывает на "духовные", политические, патриотические и т.п. темы, — все является, в общем, более-менее пересказом того, что ему рассказывал А.Михайлов летом 1988.

Ну, и все из этого вытекающее: голосование за Зюганова, старательно декларируемая ненависть к Америке и вообще к Западу, натужная демонстрация любви ко всему кондовому, посконному, патриархальному и славянскому.

36. 1988, август. Ялта. См. сообщ. Богомяков, там Михайлов кое-что описал. Гузель там была — пусть опишет тоже.

37. 1989 март. Москва. Помирились. Весна! "Хорошо в состояньи похмельном". Белозор, кстати, только-только бежавший в Москву из Ростова от жены и детей — с другой женой и другими детьми. Поиски алкоголя в районе Верхней Красносельской. Нашли. Пиво.

Вакула. "Соник Юз", "Шуга Къюбз", "Уорлд Доминейшн Энерпрайсиз" в Горбушке. Кальвадос Узбекистони — см. Яблочные напитки. Лифт.

Спортивная, гостиница "Юность", тогда — штаб товарищества "Искуство или Смерть". См. "Ах какой сегодня день такой задумчивый"

38. 1989 08. Опять в Москве. У нас на Речном. С Никой и Аней Милюковой. Гузель в очередной раз сбесилась от злобы. "Москва смирению учит" — см.

Арбат.

"Фрейм" в Горбушке — Элиот Шарп, Том Кора и др. Гурьев. Агузарова.

Уезжают. Вслед за ними — и я в Тюмень. У Шапы и поселяюсь.

39. 1989, 1990, 1991. Вновь холостая жизнь Юрия Шапеску. Превращение его жилища на улице Хохрякова в самый что ни на есть центральный центр новейшей культурной жизни города Тюмени.

Неделями и месяцами проживают здесь приживалами по одному и скопом бездомные и приезжие вожди новой культуры — Кунцевич Н. (Ник Рокенролл), Немиров М., Струков А., Птичка Гузель, Летов Е., Дягилева Я., Судаков О., Федотов Е., Гурьев С. и проч. и проч. и проч.

Поодиночке и группами ежевечерне наполняют сие жилище люди обоих полов с целью проведать Ю.Шаповалова и проживающих у него, выпить водки, обсудить животрепещущие вопросы жизни, искусства, политики, религии, русской идеи и всего остального краеугольного и насущного.

40. 1989 сентябрь. Второй Фестиваль. Дима Попов. Отключение водопровода — при этом у Шапы обитает в этот момент человек сорок. Артурбан. Гурьев. Коля Грахов, председатель свердловского рок-клуба. Ника. Питкевич. Азов из Парижа. Солженицын. "Русская мысль". "Какие ремки!" Наташа Липатова.

41. 1989, октябрь — декабрь. "Джой Дивижен". "Джефферсон Аэроплан". "Шокинг Блу". "Хэд оф Дэвид". "Блак Флаг". Одеколон "Спортклуб". ЖД-вокзал. Стелла! Бакулин, Клепиков, Емельянов. Даун таун мюзик и прочий авант-джаз по бибиси, передача Леонидова. "Антисемитизм". Ликёр "Малибу". Французы — Фредерик и др. Армяне. Авторемонтная ул. Боря Кузнецов. "Бумажечки" в студклубе в Физкорпусе Университета.

42. 1990 январь — выгнал меня. Всех выгнал вообще, заперся, один захотел посидеть в тишине и покое. Ну и меня среди всех.

43. 1990, лето. Я в Надыме. У Шапы — бесплатный папин телефон. Перезванивались каждый день.

Футбол, ЧМ-90. Стала марадономаном.

Прислал мне катушки — Джой Дивижен, Бэд Сидз, Уорлд Доминейшен Энтерпрайсиз.

44. 1991, май — июнь. Москва, "Индюки", ИпВ, "Убить жида". Потом Ростов-на-Дону, "Новое мракобесие" (см.) С Артуркой и Емельновым.

45. 1991, декабрь: вторая женитьба, на девушке по имени Ника; рождение дочери.

46. 1992. Рижский ОМОН. КБО "Сибирь" на Первомайской. Ганс.

47. 1992, лето: Москва. Мой запас "Плэйбоев" и всяких таких журналов бегали по утрам в ларёк менять на пиво.

48. 1990-е. нарастание алкоголизма по безобразной кривой до полного распада жизни и сознания во второй половине 1990-х.

49. 1995. История, как Запсибкомбанк покупал Бакулину и его "иьирской православной газете" компьютер.

50. 1997 примерно. Вот история из жизни Шаповалова Ю., сообщенная Струковым А., которому она рассказана Мальцевым И.:

"Когда мы с Шапой познакомились, у меня тогда была самая большая коллекция компашек Тома Уэйтса. И у Шапы появился бзик такой — этого Уэйтса периодически себе переписывать. То есть, он его сначала запишет, потом поменяет себе аппарат, послушает — качество уже не удовлетворяет. Опять приходит: "Ваня, дай Уэйтса, я перепишу". Потом, через некоторое время, опять приходит — записывает уже на хромовые кассеты, потом — на металлические. Потом на компашки. И так далее.

И каждый раз, когда он приходит, открываю ему не я, а жена. И вот приходит такой хиппанский мальчишка, худенький, с длинными патлами, прокуренный весь, пропитой: "Здравствуйте, я — Шапа". Она запоминает Шапу, отдает ему все, что нужно.

Через некоторое время опять приходит переписывать Уэйтса. Светка смотрит в дверной глазок. Там стоит здоровенный "качок", во рту — золотая фикса, дубленочка коротенькая, на голове — "площадка" (прическа такая. — Прим. ред.). Она спрашивает: "Вы кто?" Он говорит: "Я — Шапа. Я к Ване пришел". Она говорит: "Мужик, не ври, я Шапу знаю. Я сейчас в милицию позвоню". Я подхожу, объясняю: "Это — Шапа. Он сейчас работает в банке. Он — толстый красивый парниша". Ладно, она его запоминает.

Через некоторое время я устроил Светку на радио "Диполь-патруль" работать редактором. И заходит в редакторскую мужикашка какой-то, в армяке таком, знаешь, заячий тулупчик. Весь какой-то нечесаный, морда такая вся жеваная, и "здрасьте!" говорит. Она говорит: "Здравствуйте! Что Вы хотели?" А он так улыбается щербатой улыбкой — фиксы уже нету — и говорит: "Я — Шапа".

Проходит какое-то время, мы с ней стоим в магазине, в очереди за какой-то едой. Мимо пробегает спортивный парнишка, Буратино такой, в тенниске, в шортах (дело летом происходит), короткая стрижка, поджарый, сухой, трезвый образ жизни на лице виден. Мне говорит: "Здорово, Вань!" — и бежит дальше. Светка говорит: "Ну тебя весь город знает. Это вот кто, к примеру?" Я говорю: "Это — Шапа!"

А последний шапин запой, когда я его видел, — вся голова замотана в бинтах. Я ему говорю: "Шапа, тебя Светка опять не узнает".

51. 1998, апрель, его вторая половина. Хопа — и вдруг Шапа приезжает. К нам, в Королёв. Официальная цель — лечиться от алкоголизма: в Тюмени ему этого никак невозможно: там у него дружки, а где дружки, там он водку по-любому найдёт.

Денег у него с собой — семьдесят рублей, по тем ценам — на четыре бутылки водки «Исток» (тогда — самой дешевой в Москве) и два чупа-чупса на закуску. Само собой, они, как и те запасы, которые были у меня (рублей так примерно 140), были нами пропиты за три или четыре дня.

Остальные две недели пребывания Ю.Шаповалова у меня в гостях состояли в том, что мы таскались по Москве по моим, увы, тоже совсем малоимущим знакомым с целью занять денег, чтобы при помощи их прожить этот день: 40 минут на электричке до Москвы, потом — 40 минут в метро, потом 20 минут на автобусе, потом — посидеть для приличия побеседовать, потом попросить денег, потом еще для приличия побеседовать, потом — снова 20 минут на автобусе до метро, и снова 40 минут на метро в центр, и еще 40 минут в другой конец, и — — -.

Потому что нам нужно было раздобывать денег не просто на бутылку водки — опохмелиться и отдыхать; нам нужна была бутылка — сейчас, на время метаний по Москве и поисков, и еще бутылка — на вечер, чтобы, наконец, приехав домой, отдохнуть от трудов и выпить, и еще одна — Шапе на ночь, ибо страшно и представить, что будет, если Шапа пред ее ликом (ночи) останется без бутылки. И, наконец, еще одна — назавтра наутро.

И так вот мы с 7 утра до 11 вечера метались по нечеловечески огромной Москве трудолюбивыми, хотя и страдающими алкоголизмом, пчелками и белочками, хлопотливо и неустанно делающими запасы на неизбежный и чрезвычайно близкий тот час, когда — — -. На Москву тогда в конце апреля, после тёплых деньков, как раз обрушился многодневный буран, вьюга, метель и прочие Ужосы Природы в ея Ярости и Неукротимости. Сквозь это всё мы и пробивались.

В дорогу Шапа к тому же обязательно брал с собой сумку с богословскими трудами килограммов в 15 весом.

— Это зачем?

— Ну, а вдруг вот прямо в дороге концы отдам? В запое, без покаяния? Ведь сразу же в ад пойду, как камень на дно!

— А книги что — удержат?

— Ну, может зачтется, что я их таскаю…

Зато в периоды оживления, которые наступали у Ю.Ш. после выдачи мною ему очередной поддерживающей порции в 70 граммов, мы обсуждали с ним — и чрезвычайно плодотворно — самые разные вопросы, от богословских предметов и политических разногласий до проблем новейшей поэзии и лучшести ли блондинок относительно брюнеток или же наоборот; и это было, друзья, ни что иное, как — Сила и Правда! Жизни, я имею в виду, в всём ея нераздельном Ужасе и Восторге. Потому что вот такой Шапа человек.

52. Ещё он таскал с собой пачку документов с надписями в заголовках красным "Арктикспецстрой. Срочно. Пропускать вне очереди" . Зачем? Затем, чтобы, если что, убедить ментов в том, какой он важный человек.

Зачем ему надо было убеждать в этом ментов? Ну как же — про московских ментов все знают: попадётся им иногородний в руки — тем более, в Подмосковье, на пустынной станции — тут же по башке, в мешок, и в Чечню в рабство продают! Иногородний же — ищи-свищи его, где, как, когда человек пропал. А с такими документами, надеялся Шапа, такого важного человека, — может, и побоятся продавать в рабство.

53. Гузель дополняет: "У нас голодно было, если помнишь. Мы совсем бедные были, до последней степени. Жили на 20 долларов, которые тебе мама присылала. Печёный хлеб, магазинный в смысле, покупали иногда в виде роскоши — а так я самодельные лепёшки пекла на муке и воде. Шапа пьяненький все в холодильник заглядывал — еду искал. Спрашивал удивленно: "Мясо, яйки?", при этом показывал руками яйки, делал такие круговые движения. "Нет? Как нет? А куда делись?"

Кончилось "Марльборо", которого он блок с собой привёз. "У тебя чё? Беломор? Ну, давай." Закурил. "Ух, какой Беломор хороший! Какой отличный Беломор!" — умел всегда радоваться тому, что есть. Как наш котик Гудя — балдеть везде, балдеть всегда, балдеть, невзирая ни на что!

Но не как Бога котик, которому лишь бы об кого-нибудь потереться, всё равно об кого, а — вольный Гордый Кот.

Как к Кургузовой за водкой ездили. Она тут же метнулась, сбегала сама в магазин. Волосы у нее были красивого оттенка, Шапа похвалил: "Какие у тебя волосы — рубин!" "Биллирубин", — пошутила Кургузова.

(мн: В беседе с ней пришли к выводу, что Шапа — наш Бруммель, основатель дендизма. Которому, как известно, сам Наполеон завидовал и Байрон с Пушкиным подражали.)

Как ходили звонить к бесплатному автомату у городской телефонной станции — у нас телефона не было. Весна, солнце, лужи. Шапа в берете, красивый. Сокрушался, что пьяный неправильно собрался в дорогу — черные джинсы и белые кроссовки. Позор!

Как под зонтиком идти не хотел. "За гомарей примут".

Как к Лашмановой ездили. Стол от нее привезли и маленький крохотный приемничек.

Как шапин брат привёз для шапы диван. Это уже в мае, во его второй приезд.

немиров: Так напиши!

гузель: ты писатель, ты и пиши.

54. 1998, май, конец. Уехавший было назад в Тюмени Шапа — опять приезжает к нам. Теперь уже — навеки поселиться! Описание всего, чего было, см. в сообщ. Белая горячка и др.

55. 1998 12. Что интересно — от алкоголизма Шаповалов Ю. был-таки излечен!

Вернувшись, так и неизлеченный, домой в Тюмень, он продолжил свои безумства. После рассказывал: месяца два все время его преследовала обонятельная галлюцинация: все время казалось, что воняет говном. Засадишь пару-тройку стаканов — вроде перестает. А потом — снова. А потом — обнаружилось: это не галлюцинация, это он обосрался, и говно сползло по ноге — а он был в спортивных штанах, заткнутых в носки — и, конечно, все это время их не снимал. Оно и воняло.

И папа в конце концов не выдержал, использовал свои деньги и связи и запер Шапу в дурдом, да не в простой, в которых Шапа лежал не по разу и безрезультатно, а в дурдом тюремного типа: в психушку, где бессрочно пребывают убийцы, маньяки и прочие, по суду признанные невменяемыми, и которым тюрьма поэтому заменена на принудительное содержание в психиатрической клинике.

И — сработало! Полтора месяца пребывания там убедили-таки Шапу в необходимости полного отказа от рюмочки, и вот уж более четырех лет он не пьет — абсолютно.

И даже освоил компьютерное дело на специальных курсах и поступил на работу. И вполне успешно работает — Шапа! С 17 до 35 лет не занимавшийся в жизни ничем, кроме пьянства и богемного образа жизни, и до этого проработавшего в общей сложности наверное, полтора месяца.

Вот какова сила знаменитой и осужденной мировым сообществом советской карательной психиатрии!

56. 1999 07. Мы с Гузелью в Тюмени. Шапа боялся со мной встречаться — а вдруг сорвётся? Но — встретился, и — обнаружил, что вполне может находиться среди пьющих — и воздерживаться.

57. 2002, декабрь. Состояние жизни Шаповалова Ю. таково. Вот уж четыре года — с осени 1998 — вообще не пьет ни капли. Устроился на службу. Освоил компьютер. Родил второго ребенка, сына, и сам лично с ним нянчится, и это ему очень нравится. То есть — человек, который с 17 лет до 35 не делал абсолютно ничего, кроме горчайшего пианства, — к изумлению всех живущих, сумел-таки поставить себя на твердую ногу! Так что бывает в жизни и такое.

58. 2000е. Ну и что дальше? Дальше — ещё 10 лет жизни. Завёл сына, Гриху. Работал. Не пил. Изучал музыку. Все 2000е мы активно общались в энторнетах: мой форум на руссру, Топос, Глупый Дом, жеже. Общались очень интенсивно, почти каждый день, обо всём на свете — о музыке, красотках, религиозных вопросах, и всём прочем правильном и интересном.

Беседы все эти у меня сохранены, надо их собрать, обработать, рассортировать и вывесить тут. Они очень увлекательны, и познавательны и относительно нас всех, каковы мы есть, и относительно правильного понимания вещей, и Шапа предстаёт в них во всём Блеске, Шике и Красе, а собственными словами.

И я взялся за это — сбор и обработку, но это чудовищного объёма работа, а у меня ещё куча других работ, и тоже все чудовищного объёма, так что когда я это сделаю, и сделаю ли когда-либо вообще (хватит ли простого обычного времени короткой жизни), — Бог Весть.

Но делаю, да.

59. 2008, осень. Мы приезжали в Тюмень Осумбезом. В "Ермолаев" Шапа не пришёл. На наше выступление в универе не пришёл. На снятую нами квартиру — в центре, за Домом Пионеров — не заглянул. На звонки не отвечал.

За три часа до нашего отъезда — позвонил сам: "Давайте встретимся".

Встретились на Центральной площади. Пошли в чайную. Сразу же заспорили — о Марадоне! Отличный был Шапа. Только непривычно растерянный. Но — отличный.

Такова была наша последняя встреча.

60. 2009 апрель. Из телефонного разговора:

— До чего дошёл — сижу по вечерам и плачу. Депрессия! Никогда в жизни не знал, что это такое — сейчас знаю. Попивать начал — ну так, по чуть чуть сухого красного.

— Так это лечится элементарно! Приезжай — ляжем вместе в НИИ Психиатрии, в Ганнушкина, я — с тобой за компанию, мне тоже пора бы. Там врачи с понятием, не наркологи-коновалы, подберут тебе поддерживающий антидепрессант, будешь опять кавалергард.

И — согласился Шапа, и собрался ехать. Родные не пустили: "В Москву?! К Немирову?!! Пьянствовать?!!!" Это была вторая половина апреля.

После чего — пропал из жеже.

Ну, пропал. Бывает. Мало ли.

И:

61. 2009 9 мая, суббота, 12:38

nemiroff: Ночью Шапа умер.

za_gonzalez: не может быть!! как? почему?

nemiroff: Жевтун подтвердил.

С 1 мая забухал. Выводили. Вчера был весёлый уже — но просил опохмелки. Не дали. Утром проснулись — — —.

za_gonzalez: пиздец

za_gonzalez: не верю, несмотря ни на что. как так?

gouselle: и я не верю, не могу поверить

nemiroff: Да я сам как поленом ёбнутый сижу — не могу сообразить, как так?

za_gonzalez: сам там не бухай

nemiroff : Вчера название для нашего альбома придумал — "Четыре Фонтана". В смысле, все причастные к изготовлению: ты, я, Гузель, Шапа. И на обложку их забабошить: четыре нефтяных. Или гейзера там. И — как мы теперь? Зрите, россияне, кого потеряли!

nemiroff: Артурке позвони — я не могу его телефона найти.

ankora: Слава, это офигеть просто...

varsava: бляяяяя.....

iris_sibirica: Понедельник похороны.

nemiroff: Мы не поедем. Родители его нам будут очень не рады.

iris_sibirica: Я пойду, не знаю уж рады будут или не рады.

za_gonzalez: Бога, передай мои соболезнования Нике и родителям.

iris_sibirica: Хорошо, Игорь!

webmechanics: пиздец

nemiroff: да.

webmechanics: да он же не пил вроде? как же так? эх, ё моё...

nemiroff: Не пил. Но вот — произошёл эксцесс. Накопилось. Ну и — — —

gleza: По сердцу этой новостью ударили... Грустно-то как... (((((

rybnyj_den: Очень жаль.

shlapper: Бля!

skushny: .

makashenec: Прости, Господи, новопреставленного раба Твоего Георгия, и даруй ему Царствие Твое Небесное, и со святыми Твоими упокой его, Твоего человека! Аминь.

korgimama: Оеей...

lgfoto: +. слав, ты держись там

teroganian: Да, пиздец.

krylovych_new: Игорек написал — я поначалу не поверил. Да и сейчас как-то ... не до конца.

Нельзя не давать опохмеляццо! Нельзя! Контролировать, чтоб не свалился в запой — да. Но ещё и в безысходность вгонять, когда организм и так себя поедом ест... Ох, книгу могу написать про все про это. Книгу.

lesko2007: (((((((((((((((((((((((((

vladizor: Соболезную. Очень много о нём был наслышан, читал про него у вас в энциклопедии — очень интересный и хороший человек был, судя по всему. Перекидывался с ним как-то парой слов о музыке тут, в жж. Ох-хо-хо!

"...но Шаповалов первый панк и всё будет хорошо!"

Сами там держитесь.

62. 2009 05 9 мая. Вот например — мурманский построк вчера скачал. С кем мне теперь слушать, с кем обсуждать? Кто мне даст указания, как это правильно понимать?

Зрите, россияне, кого потеряли! О! О! О! О!

шахматы

1. В начале и первой трети XIX века в Европе и Америке происходила такая сенсация: по ним разъезжал изобретатель, который демонстрировал изобретенный им шахматный автомат: железный ящик с железной рукой, который играл в шахматы, так обыгрывая всех, что только шуба заворачивалась. Наполеона, в частности, обыграл.

Демонстрация автомата долгое время позволяла изобретателю неплохо зарабатывать. Пока его не разоблачили: оказалось — никакой это не автомат, оказалось — внутри сидит карлик, он всех и жучит без пощады.

Все были разочарованы: никакая не чудесная тайна, а обыкновенное надувательство.

2. Но сейчас все повернулось на 180 градусов, и история эта опять представляется чудесной и таинственной, только наоборот.

Именно после разоблачения она и становится для современного человека таинственной и чудесной : фиг ли там шахматная машина? обыкновенный компьютер. А вот секретный гениальный карлик, который спрятан в железном ящике, — это да, это тайна, вызывающая чувство холода в спине.

Мне, во всяком случае, это именно так представляется.

3. 2005. Новая Хронология. Долгое время я удивлялся, на какие же шишики это всё издаётся — многочисленные толстенные книги с цветными иллюстрациями на шикарной бумаге. Чай не Дарья Донцова, тиражи не миллионные. Неужто опять моссад с цру вредят, русское самосознание сбивая с толку?!!

А потом узнал: Гарри Кимович Каспаров всё это финансирует. Он — по его собственным словам — последние 10 лет интересуется новой хронологией куда больше чем шахматами.

Так-то.

Знаменитый шахматный гений Алёхин, кстати, в одной из статей объясняет, почему он требует такие высокие гонорары за участие в матчах и турнирах. Потому, — пишет он, — что, как известно, все выдающиеся шахматисты кончают безумием — вот он и вынужден заранее копить себе на безумную старость.

4. Каспаров, кстати, действительно величайший шахматист был.

Я в молодости этим увлекался, все партии всех матчей 80х Каспаров — Карпов разобрал, причём по книжкам с комментариями обоих их — и по каспаровской книжке, и по карповской. В библиотеке брал.

Каспаров там невероятные позиции выстраивал, непредставимые уму.

Там, кстати комментарии, при их сопоставлении, очень смешные местами. Каспаров переводит, кажется, коня, налево и ставит знак "!" (сильный ход), с пояснением — усиливаю ферзевый фланг! Карпов в своих комментариях к этому ходу ставит "?" (слабый ход), объясняя: "ослабляет фланг королевский!"

И ведь оба правы. Потому что, действительно, если усиливаешь один фланг — тем сам автоматически ослабляешь другой.

5. 2009, 1 мая. Я, кстати, пристрастился в шахматы играть с вистой. С переменным успехом. Первое время, пока я применяю дебют, которого она не знает, — Английское Начало, например, или там Дебют Рети, — рву её, как тигр газету. Но она, зараза, быстро обучается, и вскоре начинает уже на пятом ходу ставить меня перед серьёзными проблемами.

Перешёл на е2 — е4. В испанской партии играю с ней без проблем (пока), а вот сицилианка в неё, видать, заложена изначально, — и непросто мне в ней приходится.

Надо справочник дебютов в сети поискать.

konsumptive: там еще сложности есть! на последней ?

nemiroff: ??

konsumptive: там можно в параметрах переключать уровень сложности!

nemiroff: Ну да. Я на максимальном и играю, на десятом.

6. 2009, 15 мая. С вистой в шахматы продолжаю сражаться. Сицилианской защитой она упорно — и успешно — от меня отбивается. Долгое время не получалось у меня с нею справиться, я нашёл-таки ход, который систематически даёт мне преимущество — ф2-ф4 на втором ходу.

Конечно, это против любой теории, но с вистой — пока что проходит фокус.

7. 2010 11 12. Вот бы сейчас в ферзевом гамбите на пятнадцатом ходу слоном на д3 забубенить!

arkulka: Силен! А смогешь?

nemiroff: Нелегко, конечно. Но Алёхин же смог. В 1927 году, в двадцатой партии матча с Капабланкой.

arkulka: Снимаю шляпу. Предложу Джеку сегодня вечером партейку в шахматы вместо пьянки.

Пояснение. "Почему вы сыграли 15.Сd3?" — спросил журналист Алёхина. "По двум причинам. Во-первых, я долго изучал этот ход и нашёл его хорошим. Во-вторых — из простого любопытства, ибо Капабланка однажды в моём присутствии похвалялся, что нашёл что-то более стоящее. Мне очень хотелось узнать, что же это более стоящее."

— А.А. Алёхин, На пути к высшим шахматным достижениям, М., 1991.

Партия, кстати (20-я в матче с Капабланкой) закончилась вничью. Но мир, конечно, вздрогнул. Ибо "этот ход приводит к осложнениям в центре, последствия которых нелегко рассчитать, особенно если не бояться жертвы пешки посредством d4 — d5".

Изучаю сейчас этот трактат. Офигительно, вообще говоря.

mbutov: Ну ты многогранен!

nemiroff: На Клеевом переулке у нас в Ростове мы играли во все азартные игры, от орлянки и пристенка, буры и секи, до шашбеша и шахмат. На шалобаны. Я был самый маленький, чаще проигрывал.

Тут увидел какую-то брошюрку в книжном, что-то про технику комбинации, купил, прочёл, и тут же начал всех обыгрывать. Пацаны изумились внезапному скачку в качестве моей игры, пошли в библиотеку (рядом была, за углом , мы и так в неё ходили, "Библиотеку приключений" читать), стали изучать всякие "Основы шахматного мастерства" и "Теорию эндшпиля".

И за лето дошли до такого состояния, что могли свободно играть друг с другом вслепую, без доски. По 9 — 12 лет нам было, мозги свежие были, не пили. С тех пор понемногу интересуюсь.

Но, конечно, теперь не только вслепую играть не смогу, но и разбора партий, голую запись, без диаграмм, — больше десятка ходов не осилю. Алкоголь — яд, это чистая правда.

za_gonzalez: ну ты конь!

nemiroff: Не, я слонов предпочитал. Пронырливые кони — это для ловушечного стиля, в духе Фишера. А я больше к стратегическим построениям склонен, типа того же Алёхина.

Фишера, кстати, книгу я тоже в своё время изучал — "Чемпионы мира", с анализом игры всех на его время чемпионов. Всех он разбирает благосклонно, указывает особенности, сильные стороны, недостатки, только про Алёхина глава состоит из одного абзаца — "манеру игру этого шахматиста я никогда не мог понять, она мне совершенно чужда, сказать интересного мне о нём нечего, поэтому лучше давайте я вам расскажу вместо него о Морфи, который, хоть и не был чемпионом мира, но всё равно величайший шахматист".

А я вот как раз манеру Фишера абсолютно не понимаю. Какое-то престиджитаторство: вжик-вжик, чик-брык, не успел оглянуться, а тебе уже мат, каким образом и почему — непонятно даже при наличии подробнейших разъяснений.

za_gonzalez: мы — слоны. все понятно.

g_d_genscher: ой, а меня с детства, как заниматься начал, поражала партия Мёрфи — оппоненты. вот в 8 лет расставлял ее, двигал и думал вот ведь как он так, как так?! и до сих пор не понимаю.

nemiroff: Да, это как раз во вкусе Фишера. Любимая его партия, вроде бы.

8. Ещё, было дело, я сочинил серию онегдотов про Алёхина, Капабланку и Чапаева. Хорошо бы их воспроизвести — но найти, где они…

А, вот несколько нашёл:

9. 2010 11 11. Правда про шахматы.

Хуле, заманили большевики Алёхина в ловушку, стали пытать: "Выдавай тайну, как получается. что ты всех обыгрываешь". Упирался Алёхин, скрипел зубами, но в чека пытать умели, выдал тайну: "Я вот правой рукой пешку вот так двигаю, допустим е4-е5, а левой хоп! — противника туру тырю. Партия в кармане. Совсем часто так делать, конечно, нельзя, засекут — ну, тогда на ничью играю."

Ну вот с тех пор все чемпионы мира по шахматам стали советские. Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян, Спасский. Выбирали паренька половчее, обучали его наскоро, как фишки двигать и, главное, как их тырить — мировая шахматная корона опять в СССР. Когда матч на первенство в СССР меж советскими гроссмейстерами проходил, оба участника уходили с партии с карманами, набитыми понатыренными фигурами. Говорят, Петросян однажды за партию сумел стырить 24 ладьи!

Но тут появился Фишер. Он своим умом дошёл до этого трюка, и ещё усовершенствовал: не только тырил чужие фигуры, но ещё и стал высталять свои. Спасского в матче с ним регулярный кондратий хватал: только он стырит коня у Фишера, — а у того зато уже четыре ферзя в матовой атаке на голого короля! Разгром. Уехала корона за океан.

Но Фишер же был религиозный ебанат, какой-то сектант, играть нечестно ему было и боязно, и совестно. Поэтому забоялся он второй раз этот фокус повторять, с Карповым. И — вернулась корона в СССР.

Но потом появились компьютеры. Ну, кибернетики сразу за шахматы: вот мы вам всё сейчас заалгоритимизируем! Ага-ага. Алгоритмизируют, алгоритмизируют, выалгоритмизовать — не могут: любой советский рядовой мастер жучит ихнего компьютера так, что только дым трубой. Понятно, почему: американцы, по простоте, сделали компьютеру только одну железную руку, выдвижную, — фигуры передвигать. А тырить-то фишки — нечем ему!

Тут один американец, наконец, сообразил, и приделал компьютеру две дополнительных руки, по бокам. И тот одной рукой фишки двигает — а ещё двумя тырит, сразу обеими, по-македонски!

Вот с тех пор компьютеры в шахматах непобедимы. Пока человек одной рукой с одной стороны тырит, допустим, коня, — компьютер в ответ сразу с обеих сторон по ладье!

Тут-то шахматам и пришёл кабздец в мировом масштабе.

Вот как раз и песня об этом. Тех примерно как раз (1971 — 1972) времён.

высоцкий честь шахматной короны

http://youtu.be/FthiXwP44JM

10. 2011 02 05. Решил один раз Капабланка подъебнуть Алёхина. И говорит: "Господин Алёхин, как вы считаете, что надёжней — сицилианская защита в варианте дракона или отказанный ферзевый гамбит?"

Алёхин говорит: "Сицилианская защита".

Капабланка говорит: "Так хуй тебе из-под корыта!"

Алёхин говорит: "А если гамбит?"

Капабланка говорит: "Хуй тебе из-под корыт!"

Алёхин говорит: "Ну нет, господин Капабланка, слабоватая подъёбка. Эффектная, конечно, остроумная, но неубедительная. Какие, на фиг, корыта? При чём тут они? Мы же шахматисты, а не прачки. Вот у меня для вас есть подъёбка получше, чисто шахматная. Что лучше получить — пиздюлей или кубок чемпиона мира?"

Капабланка говорит: "Конечно, кубок чемпиона."

Алёхин говорит: "Да, кубок чемпиона, конечно, лучше. Но получить придётся всё-таки пиздюлей!" И заржал: "Бугога!"

И дал таки этих пиздюлей Капабланке. В шахматном смысле, конечно. Выиграл, в смысле, матч на чемпионство.

11. 2011 02 06. Короче, сели играть Василь Иваныч с Капабланкой в шахматы.

Играют, играют, доигрались до эндшпиля — у Капабланки голый король, у Василь Иваныча — слон и конь. Капабланка говорит: "Всё, ничья. Слоном и конём мат не ставится". Василь Иваныч говорит: "Ни фига, играем дальше, в некоторых позициях ставится, об этом ещё в семидесятых "Наука и жизнь" много писала."

Ладно, играют дальше. Играют-играют — доигрались до голых королей. Капабланка говорит: "Ну всё, харэ, теперь-то уж точно ничья." Василь Иваныч говорит: "Ни фига, правило пятидесяти ходов! У меня ещё пятьдесят ходов есть, вот если тогда будет ничья, — то ничья."

Делать нечего, играют дальше. Капабланка, само собой, тыкает фигуры абы как, не думая, — фигле там думать, голые короли. И что же? Раз сходил абы как, два сходил абы как, ухудшал и ухудшал свою позицию небрежной игрой — и заманил его таки Василь Иваныч в ловушку и заматовал на 39-м ходу!

Вот как бывает.

Морали отсюда две:

1. Терпение и труд — всё перетрут.

2. Самонадеянность до добра не доводит! Даже если тебе кажется, что положение у тебя абсолютно безопасное и ничего тебе не грозит — будь бдителен и насторожен, не позволяй себе беспечности, блюди, яко опасно ходишь, ибо пездецц умеет подкрадываться очень незаметно.

uragany: слоном и конём мат ставится ))

nemiroff : Точно. Посмотрел википедию — ставится. Видишь, как слабовато знал Капабланка теорию. (За это ещё Алёхин, кстати, его много ругал). Вот его Василь Иваныч и наказал за это.

Сам-то я даже двумя слонами поставить не умею. Щазз запрошу яндекса, пускай хоть на старости лет научит.

uragany: "Подумайте над тем, как красиво будет звучать — «Международный Васюкинский турнир 1927 года». Приезд Хозе-Рауля Капабланки, Эммануила Ласкера, Алехина, Нимцовича, Рети, Рубинштейна, Мароци, Тарраша, Видмара и доктора Григорьева обеспечен. Кроме того, обеспечено и мое участие!"

hassel: Очень большой геморрой ставить мат конём и слоном. Ты лучше время не трать...

12. 2013 05 31. Петька приходит к Василь Иванычу, тот с планшетом сидит.

— Чё делаш, Василь Иваныч?

— Лиделл-Гарта, Петька, изучаю, "Стратегию непрямых действий". С либрусека скачал: http://lib.rus.ec/b/33038/read

— Это чё?

— О! Это Петька, основополагающий труд насчёт как правильно воевать. Ну и вообще, как по жизни всё делать правильно. Непрямые действия, — вот что главнее всего, оказывается.

— Это как, Василь Иваныч?

— Ну вот я тебе на примере из жизни сейчас объясню. Сели мы вчера с Фурмановым в шахматы играть. Тырц-тырц, чирик-чирмк — а он уже прямую атаку на моего короля изготовил. Что бы ты делал? Защищался? Ага, защитись, когда у него уже на пункт ф7 ферзь, две ладьи, слон и конь нацелен, а у меня ещё и фигуры толком неразвиты.

А я вспомнил, чему Лиддел-Гарт учит, и так и поступил — на прямую атаку ответил непрямыми действиями: он вперёд пешкой е6 — а я ему со всей дури боковуху в челюсть. Кто победил? Я победил — Фурманов-то в нокауте лежит.

Вот это, Петька, и есть Стратегия Непрямых Действий. Страшная штука!

шестидесятые

1. 2004 март

А вот возьмем, к примеру, например, шестидесятые.
Шестидесятые, со всем их ай-лю-лю;
Шестидесятые, теперя обсмеятые,
Чрез осмеянье поруганию предатые
Так я скажу: вертел я на хую!
Я так скажу: блять, я их все-таки люблю.

Конечно, суперглупость
Царила там тогда.
Зато была в ней свежесть!
Вот как вот, господа.

Зато была в ней свежесть,
Дурацкий был задор,
Которая всё ж в ней есть
До самых сих аж пор.

И, если разобраться,
Взаимосвязаны
Две эти вещи, братцы.
Б, связаны они!

Да, впрочем, фигля вату
Катать? Сам Пушкин А.
Писал, что глуповатость
В поэзьи быть должна.

А глуповатость эта
Есть молодость ведь же!
И надобно поэту
Её, чтоб быть свежей.

2. Ну, далее всё мной уже описано в прозе — см. сообщ. Глуповатость. Поэтому переходим опять к стихам:

Но я люблю не те шестидесятые, которые антисоветские —
Там типа Солженицын, Галич, "Новый Мир", разоблаченья Сталина —
А я люблю шестидесятые, которые как раз советские, –
Гагарин, Евтушенко, «Аэлита», молодежное кафе, и «Силуэтт» из Таллина,
Журнал, который мод, и проче, и так далее;

И Элла Фитцджеральд, джаз, и бит, и битники,
И узкие штаны, и твист, и Кеннеди, и спутники —
И Евтушенко с Вознесенским, и Эдита Пьеха,
И прочее, которое… да хуля! кое — эхма!

И, ясно дело, девушки. О, девушки шестидесятых!
О, эти дурочки с прическою бабетта!
О эти девушки, такие, до сих пор что аж ты ох о ах!
О, эти девушки, собой являющие наступающее лето!

 И — вау-вау-ва! — вопили битолсы;
 Они вопили это тут, в магнитофонах, в СССР, вот так оно и было всё;
 Оно так было, да, но ведь оно ж и есть!
 Всё это дело, собственно; оно ведь здесь,
 Порою, иногда, оно, горячим солнцем залитое;
 Оно такое как… ну, как когда всё сразу — раз! и вдруг такое!

— Итд итп.

Были мы фоннатами 60х. Ибо казалось нам, чтоб всё было тогда гораздо и правильней, и веселей. Оно, к тому же, не только казалось, но так и было. И в СССР, и в англосасконском лебенсрауме.

Полагали нынешнюю нювейв — прямым продолжением ранних 1960-х. (Так оно и было, кстати, — см. Минимализм). И себя — также. И — собирались сделать это всё опять, только ещё лучше. (Это мы Гребенщикову сулили в марте 1985 (см.), он одобрительно кивал.) И — сделали, на пару лет. А потом "русский рок" победил.

Потом оказалось, что и Жевтун фоннат. Потом — и Летов. Но они совсем не те 60е любят: они любят Дилана, фолк, группу Лов и всё такое. Мы то это скорей ненавидим.

2. Про 60е — правда, английские — я до фига написал в издании Соль. Про музыку 1965 и около. Перечень привести. Ссылку на каждую статью.

Вообще, там копируя материалы, в начале каждого расшифровку бы делать, что в нём. И в дальнейшем так всегда поступать. В качестве подзаголовка.

Потом.

3. (Их на самом деле двое было, 60х, совершенно разных: до 65-го — и после. Я, конечно, за те, что до. Квинтэссенция и вершина их — "Раббер Соул" Битлз. Во второй — а частично и в первой — половине 60х совсем другие дела пошли, их я совсем в основном не люблю. Крим, Пинк Флойд, Софт Машин, Прокол Харум, остальная вся фигня в этом духе — ненавижу!

Стадионный блюз-рок всех видов — ещё более очень сильно ненавижу.

Итд.

4. 2005 04 22. Горохов: http://www.muzprosvet.ru/drive.html: "Артём Троицкий говорит (не в точной цитате дело): «Это было СИЛОВОЕ ПОЛЕ такого напряга, что музыка конца 60-х-начала 70-х — то есть Джими Хендрикс, Фрэнк Заппа, Джими Моррисон, группа Can, Кэптн Бифхарт, Velvet Underground — искрила и светилась, потом это исчезло напрочь».

… Мы всю реальную ситуацию Запада конца 60-х знаем по описаниям, мы проектируем свой собственный ужас и вовлечённость на их реальную ситуацию, предполагаемую нами. Ну, типа, если меня сейчас так крутит и вертит, как же крутило их, настоящих, волосатых, крутых и неподкупных? Наверно, в тыщу раз страшнее.

И вот я вам говорю, что, скорее всего, нет. Нас с Артёмом Троицким крутило от Deep Purple сильнее, чем западных хиппи и самих Deep Purple вместе взятых. У нас не было альтернативы, а для них это была норма. Они с этим выросли. Кроме того, они были наркоманами и алкоголиками, так что слышали не столько музыку, сколько шум в своей голове, а меня резало по сухому, как бритвой.

Месседж Фрэнка Заппы? Простите, мне смешно. Это такой же месседж как и месседж Мерилина Мэнсона. Мэрилин Мэнсон — вполне грамотный и литературно одарённый малый, и не лишённый определённого вкуса. Он сам распространяет свои телеги, журналисты только рот разевают, ничего придумывать не надо, как в случае со, скажем, Smashing Pumpkins, готовое в рот кладут. Ну, и Фрэнк Заппа распространял про себя телеги. И был очень крупным саморекламщиком.

Это мы только верим, что петь против американского правительства и против войны во Вьетнаме, шутить над идиотами-мещанами и дуть в саксофон с противоположного конца — дико круто. Ничего это не круто, это нормально. Это становится «ах!» только когда умело позиционировано.

Когда я увидел фильм с Джими Моррисоном на сцене — знаете, полуголый в кожаных штанах, с распахнутыми руками, секс-символ, понимаешь... ну, не знаю. Мне было видеть это противно, и живьём мне бы это тоже не понравилось. Я не хочу сказать, что похоже на бой-группу, но всё равно противно."

5. м.н: Про остальное — не знаю, а вот когда Моррисона первый раз я на видео увидел — в августе 1985, в Ленинграде, у издателя подпольного рок-журнала "Рокси" Саши Старцева (Алека Зандера), — очень был шокирован. Попсня! Гладенький, причёсанный, с кудряшками — очень мне Моррисон не понравился. И этого нам подают как воплощение ходячего взрыва и тотального пиздеца? Тьфу. Напился с горя очень сильно.

(А вот — к слову — Джаггер шестидесятых, тогда же впервые увиденный — Сатисфакшн пел — и причем именно акцентируя ФАКшен — очень впечатлил.)

карандей: (В. Маас): А я вот внезапно почувствовал какой этот Моррисон был по жизни приятный человек когда видел клип на песню "Тач ми", то есть то была такая запись в студии семидесятых годов с таким специфическим эстрадным освещением, и всем прочим.

У гитариста был едва заметный фингал под глазом, такая дурацкая была духовая секция из стариков в костюмчиках, и Моррисон с заплывшими глазами, непопаданием в ноты и практически доносящимся из телевизора перегаром. Видок, как у вон у дяденек которых я из окна каждый вечер вижу в нашем Ватутино.

Такое же ощущение остается от телезаписей Высоцкого. Руки трясутся, курточка помятая, лицо в морщинах.

(Anonymous): НИХЕРА. Моррисон и Высоцкий — настоящие. А вот Джаггер ваш — говно с ароматизатором

6. Горохов: http://www.muzprosvet.ru/drive.html: "Возьмём «настоящие 60-е». Нью-Йорк. Смотрю я по ТВ фильм Энди Уорхолла, в котором играют Velvet Underground — играют музыку. А вокруг все танцуют. Хеппенинг такой. Фильм длинный — сил нет. И показывает только фигуры и лица крупным планом.

Молодые люди и девушки, нашпигованные наркотиками по самые зрачки, манерно раскачиваются, поднимают лапки, застывают, кося вороватый взгляд, видят ли их? Музыкантам откровенно скучно. Они не делают вид (нет, вид они тоже делают), я вижу, что им скучно. И публике скучно. И вялая это публика, если не сказать хуже.

Может, это постановочный фильм? К сожалению, нет. Энди Уархол снимал всё как было в жизни. То есть кончено, люди видят, что их снимают, но никаких усилий что-то изобразить они не прикладывают. Они такие и есть.

…В 1992 я был на открытии выставки американского суперхудожника Джеффа Кунса. Тот привёз свою Чичолину, музу-жену-порнозвезду, в общем, вы понимаете, пускали не всех, было многолюдно и... дико скучно.

И я спросил галерейщика: «Отчего нам было так скучно, почему нет драйва? Куда ушли 60-е? Хеппенинги, хиппи, студенты, уличные побоища, секс-революция, террористы? Энди Уорхол?»

А он и говорит: «Что? Не было никаких яростных 60-х. Была та же самая скука, как и сейчас. Ну, я был знаком с Энди Уорхолом с тех самых пор. И что? Да, ну, нечего рассказать. Тоска. Хеппенинги? Брось, никто на них не ходил, стыдно смотреть, детский сад. Даже вспомнить не о чем.»."

7. мн: Очень верю. И дадаистские безумства — вполне верю, что очень скучное было дело (если не быть пьяным или обторчаным.) И, несомненно, акции "Коллективных действий". И перформансы Кулика на самом деле одну тоску и неловкость вызывали — человек плохо изображает из себя собаку, что в этом увекательного? Итд итп.

Про это всё куда интереснее читать, нежели во всём этом участвовать. Я тысячу раз это уже говорил и писал: все эти акции — это разность литературы; создание повода, чтобы было о чём писать; и вот писать — описывать интересно. А потом интересно написанное — читать.

Ну так и про Александра Македонского подвиги и походы — только читать интересно, а реально их осуществлять — тоска же смертная! Пешком пиздячить, пиздячить, пиздячить по пыльной жаркой Азии!

И кстати, тот же Македонский именно сознательно строил свою деятельности и подвиги именно для на последующее воспевание поэтами — и именно для этого последующего воспевания. И — ни для чего более. Точь-в-точь как сейчас американцы воюют перед телекамерами.

И папаша его, Филипп, когда афиняне в очередной раз восстали и он их в очередной раз укротил, советники удивлялись, почему он эти Афины вообще не сотрёт с лица Земли — как стёр Коринф. От этих же Афин одни вечные хлопоты, гораздо больше, чем от того же Коринфа.

— Ага, — ответил Филипп. — А кто же тогда будет моими подвигами восхищаться?

kurbatov: Всё-таки, наверное, это разные люди — кому интересно участвовать, кому интересно писать и кому интересно читать. Ну или разные стадии одних и тех же людей.

graf_g: Все-таки интересно, откуда же это ощущение драйва тогда? Тут ведь недостаточно рассказов (басен?) о том, как было клево. Ведь действительно прет от некоторых записей, разве нет? Что-то я сомневаюсь, что там совсем-совсем все было скучно.

шнапс

1. Осень 1988-го года — если точней, сентябрь его.

В Союзе Советских Социалистических Республик, если кто забыл, напоминаю, имелся угар антиалкогольной кампании, чтобы людям водки — не пить.

В Ростове-на-Дону, однако, этот угар имел довольно мягкий характер.

Во всяком случае, магазин "Солнце в бокале", который с начала 1960-х годов находится в самой центральной точке города, на самом главном пересечении двух его главных улиц, Энгельса и Буденновского, не только не был закрыт, но даже и не переименован. И каждый день в нем действительно торговали.

И хотя, конечно, имелось безобразие диких очередей, но автор этих строк и его друзья к тому времени принадлежали уже к такому типу людей, у которых уж где-где, а в "Солнышке" всегда найдется в очереди знакомый, которому только деньги передать, а уж он купит.

2. И вот мы — я, Авдей, Тима, другие участники товарищества "Искусство или Смерть!" — подходим к "Солнышку" в условиях хоть и сентябрьского, но жаркого дня. Мы видим привычное кипение жизни. Еще мы видим человека небольшого роста, имеющего вид городского сумасшедшего: у него пятидневная щетина, волосы — дыбом, глаза за круглыми очечками имеют выражение полного ужаса, белая рубаха свисает с одного бока до колена, выбившись из мешковатых штанов, в дополнение ко всему у него на шее — галстук. Он имеет вид городского сумасшедшего, имеющего интеллигентных родственников, которые пытаются поддерживать его внешний облик хоть сколько-нибудь пристойным.

И при этом еще сумасшедшего, испытывающего муки похмелья.

— Похмелиться не знаешь как, мужичок? — имея склонность к милосердным поступкам, хлопаем его по плечу мы. — Сча, погоди!

Мужичок дико озирается и начинает издавать всевозможные звуки, являющиеся бессмысленным лепетом. Мы его ведем в кусты, открываем бутылку вина мадерового типа "Ала-башлы" посредством нагревания спичкой пластмассовой его пробки, протягиваем ему. Испив из горла положенное количество, мужичок начинает продолжать лепетать, а мы, вслушавшись в этот лепет, начинаем понимать, что он хотя и по-прежнему довольно бессмысленен, но не оттого, что мужичок — безумец, а оттого, что он есть, видимо, лицо какой-то из зарубежных национальностей.

Из произведенных расспросов выясняется, что так оно и есть, что национальность эта является германско-демократической, только вчера приехавшей в город Ростов-на-Дону из города Потсдама для обучения в аспирантуре Ростовского университета. И это лицо, угостившись от нашего стола, теперь хотело бы угостить тем же и нас, и даже имеет на это деньги, только не знает, как купить.

3. Дальнейшее очевидно: как купить, мы знали, и стали делать это опять и опять, гуляя туда-сюда по городу Ростову в погоду практически летнюю, но только лучше — не такую жаркую. (Летом в Ростове просто чудовищно жарко). Тем более что, опохмелившись, мужичок вспоминает, что знает русский язык, и довольно-таки неплохо. Ибо является профессиональным филологом-славистом, и в Ростов приехал, собственно, с целью изучить на месте южнорусский диалект — и написать о нем диссертацию.

При этом ведется международная беседа, и посвящена она, само собой, сравнительному анализу пьянства русского по сравнению с зарубежным.

— А что, — гордо гордимся русским пьянством мы, — в подворотнях-то у вас в ГДР небось не пьют?

— Почему не пьют? Если погода хорошая, как сегодня, то очень даже пьют.

— Но не из горла же!

— Почему не из горла, — не соглашается немец. — Из горла тоже очень даже пьют.

— Но не такую же отраву!

— Ха! Вы бы нашу отраву попробовали! — парирует немец, которого зовут Ральф.

4. Утреннее пробуждение происходит в так называемом Доме Актера, — огромном здании эпохи позднего конструктивизма, заброшенном и полуразрушенном, в котором самозахватом живет в это время всевозможная ростовская богема — по-английски это называется "сквоттеры". Полуживых, нас будит описываемый немец, ибо нужно купить опохмелку, а он самостоятельно этого не умеет. Из расспросов выясняется, что когда мы уже спали, совсем вырубившись, Ральф бродил по различным соседям и со всеми пил. То есть, ничтожный немчура, выходит, перепил нас, крепких русских парней!

Задетые этим за живое, мы идем и покупаем на этот раз напитков сорокоградусной крепости — коньяк азербайджанский под названием "Три бочки". И — к нашему ужасу и стыду, день заканчивается так же, как предыдущий: автор этих строк и его ростовские друзья давно уже являют собой позорные бесчувственные тела, а немчура продолжает шастать во мраке ночи по коридорам "Дома актера" и пить все, что ни подвернется под руку, со всеми, кто ему в этих коридорах ни подвернется.

5. На третий день пили пиво. Это, конечно, с нашей стороны было уж совсем неудачным ходом: пытаться перепить немца его природным напитком — это было, конечно, верхом легкомысленной самонадеянности.

— Да что же это? — недоумевали мы. — Ведь и в школе учат, и в кино показывают подвиг русского солдата Андрея Соколова из "Судьбы человека", который выпил два стакана водки без закуски и тем поверг фашистских оккупантов в трепет перед силой русского духа! И мы спросили Ральфа, пробовал ли он когда-либо наркотики.

— О, нет, у нас в Ди Дойтче Демократише Републик это очень строго, этим занимаются только совсем на дне, очень секретно!

В Ростове-на-Дону с этим никогда не было строго и секретно, и мы, хоть и не большие любители этого дела, пошли к Центральному междугородному телефону в Газетном переулке — именно там всегда, и в 1970е, и в 1980е, и, наверное, и сейчас, собираются любители этого зелья, — и купили. Не наркомании ради! Только ради патриотизма!

— А можно я друга с собой возьму? — попросил Ральф. — Он тоже никогда не пробовал, ему тоже будет интересно.

Взяли и друга, белобрысого немчика в очках. Забили, зашмалили, обкурились как сволочи. Но и опять результат оказался не в нашу пользу: никакой потери человеческого облика со стороны немцев не наблюдалось, они сидели важные, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям, и только что в тетрадочку не записывали результаты наблюдений. А вот с нашей стороны как раз потеря человеческого облика очень даже наблюдалась, даже и вспоминать неохота.

6. В конце концов Тер-Оганян А.С. предложил: нужно его стеклоочистителем попробовать! Это была хорошая идея, стеклоочистителя немчура, может быть, все же бы не осилил. Но пить стеклоочиститель нам и самим очень не хотелось без крайней нужды, так что пришлось смириться, признав, что ничтожный и тщедушный немчик нас перепил.

Такова сила немецкого пьянства, виденная автором этих строк своими собственными глазами.

Впрочем, с Ральфом мы ссориться из-за этого не стали, а все равно дружили, и даже впоследствии, в 1990е, некоторые из ростовских людей посещали его на его германской родине.

7. Что до национального германского напитка шнапса, то из моих знакомых его пил один Тер-Оганян, будучи в Германии туманной. Но суждения о нем не имеет:

— Просыпаюсь утром — все караул, помню только, что куда-то ночью ехал в такси. Под кроватью пустые бутылки, на одной из них написано — шнапс. Следовательно, я его пил. Но каков он на вкус, что это такое вообще — не помню!

Так описывал А.С.Тер-Оганян свои впечатления от дегустации национальной немецкой водки "шнапс".

8. В конце части 3 сказано: "Впрочем, с Ральфом мы ссориться из-за этого не стали, а все равно дружили, и даже впоследствии, в 1990-е, некоторые из ростовских людей посещали его на его германской родине." Вот истории, как посещали.

9. Николай Константинов пытался посетить Ральфа.

А ростовский художник Константинов Николай живет в особом мире, весьма отличном от того мира, в котором живет остальное человечество. Дело в том, что он имеет склонность постоянно и непрерывно курить некую особую траву, которая и переносит его в некие особые, отличные от нашего миры. И делает это он так упорно и так много лет без передыха, что он находится в этих иных мирах уже и тогда, когда не курит этой волшебной травы. Он, иначе сказать, переселился в них окончательно, в нашем мире находится только его бренное тело.

Пример из книги Максима Белозора "Волшебная Страна":

"Художник Николай Константинов увлекся резьбой по дереву. Накупил всяких инструментов, в том числе несколько отличных топоров. А человек он во хмелю буйный. Бывало, придут гости, выпьют немного, он сразу давай топоры показывать: смотрите, какие острые! Гости говорят: "Хорошие у тебя, Коля, топоры," — и стараются незаметно запихнуть их ногой поглубже под диван.

Однажды Коля поссорился с женой. Она убежала на улицу, а он достал топоры и принялся рубить домашние вещи. А время было холодное. Вот стоит Вика на улице в халатике и плачет. Подходят молодые люди.

— Что случилось, девушка?

Она рассказала.

— Ну, — говорят молодые люди, — это ерунда. Сейчас мы его успокоим. Какая, говорите, квартира?

И пошли. Через пять минут вернулись, извинились и ушли по своим делам. Коля потом рассказывал:

— Рублю я пальто. Чувствую спиной — от двери какая-то агрессия надвигается, какое-то зло. Я топоры наизготовку и поворачиваюсь к двери! А там темно, не видно ни хуя! Но чувствую — агрессия отступает, отступает...

Постояла Вика, постояла и пошла ночевать к Диме Келешьяну. Утром Дима побежал посмотреть, как там Коля. Входит: дверь нараспашку. Посреди комнаты на груде порубанного барахла спит Коля — руки раскинул, в каждой по топору зажато. Проснулся, увидел Диму, улыбнулся: "А, Димка! А я всю ночь рубил, рубил, заебался!"

10. А вот, собственно, история как Кол Константинов ездил к Ральфу.

1990, осень. Н.К. приезжает в Москву, с целью посетить германское посольство и получить визу. С вокзала он звонит в Трехпрудный: вот, я приехал, как к вам добраться? Зная Кола, мы ему решаем не рассказывать подробно дорогу, а говорим просто: ты приезжай на метро Горьковская, выходи наверх из первого вагона, а мы тебя встретим.

Ехать от Комсомольской до Горьковской, нынешней Тверской, — минут 20 самый максимум. Ждем 20 минут, ждем 40 минут, ждем час. Надоело, плюнули, ушли. Через 3 часа звонок. Крайне возмущенный Кол:

— Чуваки, вы охуели, я тут уже 3 часа стою, где вы?

— А ты-то где?

— Как где? Как вы сказали. В метро.

— А какое метро?

— Какое? Сейчас спрошу.

Слышно как Кол хватает прохожих за рукав, чтобы узнать у них, какое же это метро, из которого он звонит.

— Кировская! — наконец сообщает он.

— Кировская? Тебе же на Горьковскую велели ехать!

— Да? А я не понял. Вы сказали какого-то революционера, я какого увидел, там и вышел.

В тот раз в Германию он так и не уехал: он не знал, что для выезда за границу нужен не простой общегражданский паспорт, а специальный международный. Пожил в Москве, поехал назад в Ростов — делать загранпаспорт. И так ездил туда-сюда раза четыре — все какую-нибудь нужную для посольства бумажку он забывал. Хотя ему дали написанный на понятном и простом русском языке список, что именно требуется в это Посольство предоставить.

11. Но, наконец, все-таки уехал. Спустя некоторое время звонит оттуда:

— Ральф обманул! Нет такой улицы в Берлине, какой он адрес дал!

— В Берлине, может быть, и нет. Но Ральф, вообще-то, в Потсдаме живет. А ты в Берлине? Где же ты там обитаешь?

— Да у каких-то панков тут поселился — мне с ними плохо, они сумасшедшие совсем, размалеванные все, как бляди, музыку плохую свою без конца играют! (Как всякий любитель марихуаны, Кол был заодно и любителем всяком фри-джаза и тому подобного; панк-рок для него — — —)

— Как это ты с ними связался?

— Потом расскажу, когда вернусь, сейчас уже деньги звонить кончаются.

Не вернется, думали, Кол, так и сгинет на просторах Германии в поисках Ральфа среди панков с их плохой музыкой. Но нет, вернулся. Расспрашивали его — как оно там, в Германии, чего оно там — ничего толком не добились: осталось у Кола от германской жизни одно ощущение непрерывного разнообразного бреда и тотального сумасшествия. (У него, впрочем, и от жизни в России такое впечатление лет вот уж 25; только хорошая затяжка, да хорошая же порция фри-джаза позволяют ему как-то примирить хаос в своей голове с хаосом окружающей действительности.)

Ральфа и Потсдам он так и не нашел, три месяца в Германии так и прожив с размалеванными панками и их плохой музыкой, и даже ездил с ними по каким-то германским городам — только Кол не запомнил, как они называются и чем они друг от друга отличаются. Но как он у панков поселился — это он все-таки запомнил и был в состоянии рассказать. Это было так.

12. Кол приехал в Германию, не зная ни слова по-немецки, кроме "хэнде хох" и пару десятков слов по-английски (лав, дрим, герл, мен и прочее, что поется в песнях разной музыки). Правда, у него с собой был русско-немецкий разговорник; но немецкая графика — не такая простая, как кажется, ее нужно уметь читать, да еще слова ужасно длинные, пока прочитаешь — язык сломаешь. Так что, когда Кол приставал к немецким прохожим с фразами из разговорника, кое-как прочитанными им, пытаясь выведать у них разные нужные для жизни знания — прохожие шарахались от него как от опасного безумца, глаголающего глоссалалией.

Так он несколько дней бродил по Берлину, ища записанную у него на бумажке улицу, где живет Ральф. Наконец, он совсем измучился, отчаялся, был голоден, уже неизвестное количество времени не курил излюбленной травы — с собой везти побоялся, а где ее в Берлине добыть — естественно, не знал.

И вот отчаяние и еще некая неведомая сила заставила войти его в ближайший дом, подняться сколько-то этажей по лестнице, и — позвонить в первую попавшуюся квартиру. Неведомая сила правильно вела Кола: это как раз и был сквот, где обитали упомянутые панки.

— Господа! Я уже несколько суток ничего не ел! Помогите мне! — попытался Кол составить немецкую фразу из слов своего разговорника.

Но из-за неправильного произношения и незнания синтаксиса и прочей морфологии вышло у него:

— Друзья! Я уже несколько суток ищу, где бы повеситься!

Такого человека панки не могли не зауважать — и тут же пригласили его осуществить это у них, сейчас. Но постепенно то да се — и не стал К.Константинов вешаться. К тому же он ведь на самом деле и не собирался. А стал он у них жить, несмотря на плохую музыку и все прочее.

Опять же — что-что, а где раздобыть в Берлине траву — это панки знали.

13. А вот история, как осенью 1989-го года Сергею Тимофееву (Тиме) и его другу Дмитрию Келешьяну довелось посетить тогда еще существовавшую Германскую Демократическую Республику в качестве гостя вышеупомянутого Ральфа.

Тима и Келешьян прилетают самолетом в ГДР — и попадают в самый разгар крушения Берлинской стены. Нежданно и негаданно, они получают возможность посетить не только братскую страну развитого социализма, но и своими глазами посмотреть на звериной оскал западноберлинского капитала — а в те годы получить такую возможность для простых парней из города Ростова-на-Дону!

Глухой осенней европейской ночью они отправляются туда. Ночью — потому что какие-то КПП все-таки существовали, и, если немцев уже свободно пускали туда и обратно, то с советским паспортом были сложности. А ночью пограничников было можно убедить, подарив им бутылку, например, шнапса.

И они — делают это, и вот они стоят в самом Западном Берлине, в обстановке глухой ночи и поздней осени. Они стоят. Им, прямо скажем, страшно. Кругом — глухая ночь. Кругом — подозрительные трущобы. Кругом — запад, да еще и какой: Западная Германия! Узнает в них русских какой-нибудь гитлеровский недобиток, и — поминай как звали!

Тут они видят: некий подвальчик, и вывеска над ним, и свет, горящий внутри — кафе, и, что главное, открытое, несмотря на ночное время. Они заходят в него: глупо, действительно, торчать на улице посреди дикого и пустого ночного Западного Берлина, тем более поздней осенью, в обстановке холода и сырости.

14. Они заходят. Ни души. Они садятся в уголке. Кельнер с салфеткой через руку предлагает им заказывать что-нибудь. Подумав и рассудив — денег у них, естественно, кот наплакал, а уж тем более западноберлинских, они заказывают — чай. Чай, напоминаю, в СССР при советской власти стоил 3 копейки за стакан, то есть практически ничего.

— Чай? — изумляется официант.

— Чай! — подтверждают эти двое.

Озадаченный официант удаляется на кухню. Спустя некоторое время он возвращается, и действительно, с чаем. Чай он приносит — в пивных кружках. Расплачиваясь, два наших друга мрачно понимают, что на те деньги, в которые им обошелся сей экзотический напиток с далекого острова Цейлон, они могли бы в сракотан упиться простым немецким пивом, и даже еще съесть по немудреной немецкой сосиске.

Но, деваться некуда, назвавшись груздем, приходится лезть в кузов, и они сидят, пьют этот чай безобразной дороговизны, обсуждают вполголоса свои дальнейшие планы и намерения.

— А ю рашенз? — тут вдруг обращается к ним скучающий за стойкой буфетчик.

— Началось! — в ужасе понимают Дима с Тимой. Гитлеровские недобитки и реваншисты все-таки распознали в них русских, и сейчас вот — — —

— Ну, рашенс, — неохотно признаются они.

— О! Дас ист зер шен! Вери Велл! Gorbatschoff! Perestroika! Glasnost! — в восторге кричит буфетчик. — Что же вы эту бурду пьете? Я уж подумал, что вы англичане. Вы же русские — русским положено пить русскую водку! Wypiem, dryzia! Я угощаю! — объявляет он. Ибо был, был, был этот краткий, но исторический момент: западные люди ужасно любили Горби, а заодно и всех остальных русских. И буфетчик достает рюмки, достает бутылку, разливает.

— Начнем с самой лучшей, — поясняет он на смеси немецких, английских и русских слов (в детстве жил в русской зоне оккупации, как он объяснил), — а уж потом перейдем к остальному. Потом нам уже будет все равно!

15. К изумлению двух друзей, за 25 лет своей жизни в СССР твердо привыкших к тому, что все советское — третьесортное и говняненькое, западный немец вытаскивает из закромов в качестве лучшей не легендарную водку "Смирнофф", о которой был наслышан всякий советский человек, как о превосходящей по замечательности все, что только можно себе представить, и не каких-нибудь "Горбатчофф" или "Распутин", о существовании каковых тоже доваживалось им уже слыхивать, и не всякие прочие водки сплошь в двуглавых орлах и коронах, а простую советскую водку "Московскую особую" со скромной бело-зеленой этикеткой.

Изумленные, они выпивает по стопке, буфетчик прячет бутылку обратно в загашник и вытаскивает новую — и опять не "Смирнова" — "Горбатчова", а — "Столичную". Выпили и эту. Третьей была, наконец, "Смирновская". Четвертой — "Распутин". Пятой — еще какая-то.

— Да сколько ее у тебя? — в ужасе хватаются за голову Дима с Тимой.

— Да сортов двадцать есть, — отвечает западногерманский буфетчик.

Немая сцена. Два русских героя сией истории смотрят на буфетчика, не в силах вымолвить ни слова. Нынешнему поколению читателей уже, наверное, и не понять, почему. Для них разъясняю: а потому, что в СССР в это время было 2 (две) марки водки: "Русская" и "Пшеничная", да еще те люди, которые были вхожи в дома правящей номенклатуры, рассказывали, что видели в этих домах еще и такие марки советской водки, как "Золотое кольцо", "Посольская" и "Старка".

16. trurle: В СССР не помню уже, а в Москве еще свободно продавалась водка "Столичная". И еще "андроповка", не помню уже как звали. Так что сортов 4-5 набиралось.

nemiroff: В середине 1970-х СССР подписал контракт с Пепсико о том, что оно будет в Америке торговать Столичной и Московской. А за это в СССР она будет поставлять пепси. Вот со второй половины 1970-х ни Столичной, ни Московской в СССР в продаже и не стало. Она стала номенклатурным продуктом ещё хлеще, чем какая-нибудь осетрина. Зато в американских журналах второй половины семидесятых, в том же хоть Плэйбое, — очень много рекламы "Столичной".

Я "Столичную" и "Московскую" впервые попробовал уже в 1990-е. Когда её стало хоть жопой ешь — все, кто ни попадя, стали шлёпать этикетку "Столичная" на свой водноспиртовой раствор. Из-за чего, кстати, в 1993-м, кажется, году, пепсико договор с росплодимпортом не стало продлять — так как тот не мог обспечить зашиту марки.

Андроповка вообще просуществовала менее года — с осени 1983 по лето 1984.

trurle: Как это нередко бывает, воспоминания противоречивы. Я помню Московскую и Столичную в магазине, в Москве, в середине 80-х — кто же из нас прав?

nemiroff: Ну в Москве, да ещё в каком-нибудь особо шикарном магазине, Елисее, Новоарбатском, Российских винах, — может, и бывало. Но в остальном СССР — отнюдь.

o_proskurin: Нет, подождите... тут у вас хронологическое смещение.

"Московская" в 70-е определенно была (это был мой водочный дебют; более того: я помню ее не только за 3.62, но и за 2.87 — хотя это, конечно, детское воспоминание). Да и "Столичная" в принципе тоже была находима. "Старку" же мы, студенты-второкурсники, покупали в сельпо того самого картофельного совхоза, на который я глухо намекнул в своем сочинении под названием "Марлинский".

80-е годы — это, конечно, уже другое дело. Столичная, сильно подорожавшая, кое-где была. Московская, по-моему, исчезла как класс. Идея Андроповки и была — дать народу недифицитную дешевую водку, сопоставимую по цене с золотым веком стагнации. Восстановить, значит, ленинские нормы и удовлетворить ностальгические чувства по стабильности и достатку.

nemiroff: Значит, по порядку.

а. Про семидесятые я на самом деле сказать что-либо, опираясь на собственные воспоминания, особо не могу: я пить начал только в их последней четверти, притом в основном вино, притом жил я в очень специфическом городе Надыме, где зачастую водки в магазинах вообще не было — был болгарский коньяк "Плиска", алжирские ромы "Негро" и "Сент-Мишель", египетский бальзам "Абу-Симбел" итд: народ в Надыме богатый, поэтому резонно с точки зрения властей было ему продавать более дорогие напитки.

б. В 1980-е ни в Тюмени, ни в Ростове-на-Дону — я попеременно жил и там и там — ни "Столичной", ни "Московской" не было.

в. Про контракт с пепсико и его вопиющую невыгодность для СССР — там меняли пепси на водку чуть ли не в соотношении бутылка на бутылку — много писали в начале 1990-х.

г. Андроповка была всего-то чуть более полгода, он была совсем ненамного дешевле обыкновенной водки (4 р 70 коп вместо 5 р 30 к), но это был уж такой яд, что мы, оголтелые и малоимущие пьянчуги, изо всех сил изворачивались, но старались от неё воздерживаться. Я, например, её пил всего-то раза два.

д. Старку, Зубровку, Перцовку, Охотничью и всё такого рода я попробовал только уже в 1990-е.

17. дополнение.

Ральф, кстати, приехал с тетрадочкой, в которой был список книг, которые он надеялся в СССР прочитать: Гранин — "Зубр", Рыбаков — "Дети Арбата", Кондратьев — "Сашка", Твардовский — "По праву памяти", Ахматова — "Реквием", Дудинцев — "Белые одежды", — Платонов — "Котлован", и прочая перестроечная литература.

В СССР это всё уже печаталось за всю мазуту, в ГДР до самого падения Берлинской стены это было строжайше запрещёно, советские перестроечные журналы сразу попадали в германскодемократический спецхран.

18. Михаил Шолохов. Судьба человека — http://lib.ru/PROZA/SHOLOHOW/sudbache.txt

"... Я окажу тебе великую честь, сейчас лично расстреляю тебя за эти слова. Здесь неудобно, пойдем во двор, там ты и распишешься".

— "Воля ваша", — говорю ему. Он постоял, подумал, а потом кинул пистолет на стол и наливает полный стакан шнапса, кусочек хлеба взял, положил на него ломтик сала и все это подает мне и говорит: "Перед смертью выпей, русс Иван, за победу немецкого оружия".

Я было из его рук и стакан взял, и закуску, но как только услыхал эти слова, — меня будто огнем обожгло! Думаю про себя: "Чтобы я, русский солдат, да стал пить за победу немецкого оружия?! А кое-чего ты не хочешь, герр комендант? Один черт мне умирать, так провались ты пропадом со своей водкой!"

Поставил я стакан на стол, закуску положил и говорю: "Благодарствую за угощение, но я непьющий". Он улыбается: "Не хочешь пить за нашу победу? В таком случае выпей за свою погибель". А что мне было терять? "За свою погибель и избавление от мук я выпью", — говорю ему. С тем взял стакан и в два глотка вылил его в себя, а закуску не тронул, вежливенько вытер губы ладонью и говорю: "Благодарствую за угощение. Я готов, герр комендант, пойдемте, распишете меня".

Но он смотрит внимательно так и говорит: "Ты хоть закуси перед смертью". Я ему на это отвечаю: "Я после первого стакана не закусываю". Наливает он второй, подает мне. Выпил я и второй и опять же закуску не трогаю, на отвагу бью, думаю: "Хоть напьюсь перед тем, как во двор идти, с жизнью расставаться". Высоко поднял комендант свои белые брови, спрашивает: "Что же не закусываешь, русс Иван? Не стесняйся!" А я ему свое: "Извините, герр комендант, я и после второго стакана не привык закусывать".

19. О! Шнапс — он даже и не водка. А — http://www.wineworld.ru/voc/article1066.html — "сладкий крепкоалкогольный ликер, традиционно связываемый с Германией"

20. 2005 04.

o_proskurin: Слушайте, когда вы все это писать успеваете?:)

nemiroff: Ну, это старая история. Я её и в РЖ публиковал. Но сейчас вот продолжение опубликую — оно новое.

Но вообще да, довольно много по нынешним меркам я пишу. Ну так я же ничем, кроме писания, и не занимаюсь. Но нынешние те мерки... Нынешние авторы против классиков — ничтожные существа: Достоевский каждые два года по толстенному роману выдавал. О Бальзаке уж и говорить нечего.

Или в живописи: Микеланджело Сикстинскую капеллу за несколько лет разрисовал: огромные фигуры в сложных ракурсах на огромных плоскостях, причём кривых, при этом лежа на мостках на страшной высоте, притом это же фрески, там исправить нельзя, каждый мазок — окончательный! Причём раньше он фресок не писал, это был его первый опыт.

Или тихий Рафаэль — точно так же расписал потолки Ватикана.

Титаны!

Сейчас просто физически на такое никто не способен, даже если проецировать на потолок фотографии и их прорисовывать. Ни душевных сил, ни простых физических не хватит ни у кого на такую работу.

o_proskurin: А вы что, писанием и на жизнь зарабатываете?:) По нынешним меркам это ведь тоже редкость. Ну, понятно там, Максим Соколов. Но то ведь то в другом, так сказать, жанре. И платят по-другому.

nemiroff: Увы, нет. Никогда ничем я в жизни кроме писанины (и всякой ешё культурно-организаторской деятельности) не занимался, и содержала меня всю жизнь — о позор — и сейчас содержит — мама, работающая инженером-строителем в Надыме.

Время от времени, впрочем, я нахожу, как зарабатывать писаниной — то же РЖ четыре года. Сейчас вот опять пытаюсь что-нибудь придумать. Но что-то не очень придумывается.

Шопенагауэр и прочая философия

0. Одно из прозвищ Шапы (см.), Шаповалова Ю.: Шапенгауэр. И даже "Шапейший Гауэр"

1. 1996 примерно или 1995. Вот я прихожу к Тер-Оганяну — у него открытая книга в руках.

— До чего дошел, — говорит Авдей Степанович горестно. — Шопенгауэра читаю!

— Вот и я то же самое думаю, — говорю я, искренне не понимающий вдруг пробудившейся у Авдея к тридцати пяти годам тяги к философии. — Ты художник, или кто? Ну так картины красить нужно, а не теории разводить!

— Ну, нет, — не согласился Т. — В том-то и дело, что сначала нужно понять, ЧТО именно красить. А тут без философии никак.

2. Тогда же. Мы с Авдеем приходим в гости к Всеволоду Лисовскому, Авдей начинает осматривать книги, стоящие у того на книжных полках.

— Ильенков? Это кто? Философ? Дай почитать!

— Да на что он тебе? Марксист-шестидесятник с человеческим лицом, ни то, ни сё. Давай я тебе лучше порнографический журнал подарю!

— Журнал — подари, но и книжку тоже дай. Все-таки — философия!

3. Фигля, стало мне интересно: что же Авдюша в Шопенагауре пытается найти полезного для искусств. Тем более, что главный его трактат, "Мир как воля и представление", у меня уже лет семь как имелся, забытый кем-то из гостей.

Открыл введение. Узнал из него, что книгу эту нужно прочитать один раз от начала до конца не пропустив ни слова, а потом обязательно сразу прочесть снова. Тогда хоть что-нибудь читатель, может, и поймёт.

Хотя вряд ли — читатель глуп, а "моя философия в пределах человеческого познания вообще представляет собой действительное решение мировой загадки. В этом смысле она может называться Откровением. Вдохновлена она духом истины; в четвертой книге есть даже такие параграфы, на которые можно смотреть как на внушенные Святым Духом".

Забоялся я дальше читать. Потом думаю: а ну-ка, всё-таки, на пробу, читану что-нибудь из середины. Открыл. И как раз на главе Эстетика. Ну, думаю, эстетика — дело мне близкое, рискну. Авось, хоть что-то, да пойму. Стал читать.

4. Читаю — очень сильно он ругается на современных ему мастеров искусств и современную ему публику. И стоит на том, что подлинного таланта, и уж тем более гения, современники никогда не оценят — а только потомки. Это, собственно, критерий: кого современники ценят — те говно и есть. Ибо — см. выше.

Ладно, думаю, ясно. А кого, думаю, он в качестве примера приводит подлинного гения?

Оказалось, что приводит, во-первых, конечно, себя, — ну, это понятно. Во-вторых — Рафаэля, Шекспира, Гёте, Байрона.

Это как так? — удивился я. Уж кто-то, а Рафаэль и Шекспир были вполне очень даже признаны современниками, а Гёте и Байрон с самых молодых лет были настоящими поп- звёздами!

Обнаружив такое детское противоречие в такой простой вещи как эстетика, остального я с чистой совестью читать не стал.

5. Авдюша тоже, конечно, ещё тот гусь. Он мне очень всяких модных французских мыслителей хвалил — Фуко, Делёза, Гваттари, Лакана итд. Не поленился я, купил книжку Фуко — "Историю безумия в классическую эпоху". Страницы до семидесятой прочитал — и дальше не стал.

— Да я там читаю, читаю, читаю — абзац на полторы страницы, завёрнутый так, что голову сломишь. Начинаю расшифровывать в голове, что же в нём написано, — после часовой расшифровки оказывается, что смысл его полностью сводится к одному короткому предложению: "В 17 веке режим домов для умалишённых очень ужесточился". Я и бросил. — Так я объяснил Авдею.

— Так по-русски их и невозможно читать! — ответил Авдюша. — Переводчики же — пидорасы, ничего не понимают, вот и наворачивают. А на самом деле — по французски — там всё ясно и понятно.

— Ты что же, их по-французски читал? — удивился я.

— Да нет, один чувак читал, мне рассказывал. Что всё ясно, понятно и очень правильно — вся правда про современную жизнь.

Что на это скажешь? Только и скажешь — тырц-тырц!

6. комменты

(Anonymous) (from 213.141.227.215) (link): Эх, брателло, Ш. бы тебя одной запятой размазал. А счас не может, да?

tiphareth: Насчет Фуко справедливо. Я, правда, по-французски слаб, а вот по-английски там все гораздо понятнее.

Переводчики всякой модно-педерастической литературы — педорасы, это непреложный факт, их надо всех обязательно убивать.

Шухов инженер

Серебряный век, хуё-моё, футуризм-шмутуризм, двдацатые годы, конструктивизм, туда-сюда тыр-пыр. Невъебенные герои той эпохи, все их знают, они все на слуху — Гиппиус, Розанов, Блок, Белый, Бурлюк, Маяковский, Бабель, хуябель, Багрицкий, хуйцкий, Родченко-хуёдченко, Пильняк, Лисицкий Эль, всякие прочие белибердяевы.

На самом деле кто подлинный герой этих тех нулевых — десятых — двадцатых, так это, вот например, инженер Шухов. Человек, своими действиями реально менявший мир.

Спроектировал и построил первый в России нефтепроводод — в 1907, кажется, году.

Разработал технологию строительства нефтяных резервуаров — и строил их.

Придумал газлифт — технологию увеличения нефтеотдачи бедных нефтяных пластов посредством закачивания в них попутного газа — и до сих пор технология эта является наиболее передовой.

Это всё — в 1900-е и 1910-е.

В начале 1920-х построил "шуховскую башню" на Шаболовке — радиовышку для Радиостанции им III интернационала (Коминтерна), тогда — самую мощную в Европе. И башня должна была быть самая высокая — металла в СССР не хватило.

Вот это, правда, герой. И Розинг со Зворыкиным, например, — изобретатели современного телевидения с электронно-лучевой трубкой и кинескопом. Итд. Люди, повторяю, реально изменявшие реальный мир — причём в сторону его улучшения. А не наоборот.

2. Да только кто про них знает, кроме историков науки и техники? А вот про всяких пустомель вроде Блока А. или там Розанова В. — про этих все знают.

Ладно, что это несправедливо и глупо — это ещё и очень вредно: белибердяевы становятся главными героями, насчёт делать молодёжи жизнь с кого, и белидердой их пустомельства общественное сознание забито, как водопровод бывает забит мусором и помоями.

Результат — налицо.

3. В пресловутых Североамериканских Соединённых Штатах, кстати, изобретатели и капитаны промышленности — очень даже герои массового сознания — Эдисон, Форд, нефтяник Рокфеллер, авиаторы Братья Райт, Хъюз, компьютерщики Джобс, Гейтс, итд итп.

Не всех, конечно, знают, и не все из тех, кого знают, — самые заслуженные, но хоть кто-то.

Результат — опять же налицо.

4. При советской власти вот было, дескать, хорошо, — инженеры при ней были Герои.

Да. Но не все. Совсем не все.

Во-первых, авиаконструкторы. Во-вторых, разработчики стрелковой техники. А мирные — — —

Дореволюционные ещё частично — да, — Яблочков, Лодыгин. А из переживших 1917-й год или появившихся долго после него — кто? Кто, например, сибирскую нефть нашёл и добыл? Кто систему связи Орбита разработал? Кто — — —?

Вот и то-то.

5. Да, Татлин. Вот самое лучшее, что можно сказать о Татлине и прочем футуризме, космизме и остальном авангарде, одна картинка заменяет три тома рассуждений: "охуенный гипермегавангард," сооружение, символизирующее невъебенный непревзойдённый порыв к звёздам, а на самом деле — оно человеку нормального роста чуть выше, чем по пояс, сделано из досок и реек и везут его на телеге.

6. Вообще, в двадцатом веке какой-то налетел на человечество невиданный вал глупости и впадения в детство — через дряхлость, вероятно.

Тот же Татлин и прочие футуристы: в то время были люди, которые делали настоящие механизмы и машины — Даймлеры, Бенцы, Дизели, Форды, Сикорские, Туполевы — машины, которые работали и приносили пользу; и были Татлины, Калдеры, хуялдеры итд, которые из реек и папье-маше делали игрушечные какбымашины — главная задача которых была — быть похожими на настоящие. У некоторых даже колёсики вертелись

Но они не работали — и не должны были работать. Муляжи.

И эти вот игрушки дяденек, впавших в детство — воспринималось и вопронимается до сих пор всерьёз, как чрезвычайно замечательные проявления человеческого гения и ума! Поразительно.

Поразительно.

7. Знаменитый татлинский "летатлин" — махолёт, который был им сконструирован и построен. Он им очень гордился — выставлял, пока имел возможность; стало нельзя — прятал от сталинских опричников и показывал только избранным. Он сейчас входит во все учебники искусства двадцатого века.

Только вот в чём проблема — он не летал. Более того — он и изначально не планировался так, чтобы мог полететь! Он с самого начала планировался, как муляж!

Что тут сказать? Только ещё раз подивиться.

8. Добавить: а) Про Механизмы Тангели, которые как раз совсем другое дело; б) Про Шуховскую башню: найти картинки и сведения о ней.

9. ivand: вам не кажется, Мирослав, что вы в одном шаге от нападения на коллег по окормлению от щедрот Марата Саныча?

nemiroff: А я всегда говорил, — и самим же деятелям контемпорарного искусства постоянно, что классика авангарда на 90 процентов — фонтан торжествующей глупости, а современный неоавангард — на 90 процентов — шарлатанство и мошенничество.

Но и фонтан торжествующей глупости представляет собой порою чрезвычайно любопытный феномен. И порождает порою очень интересные, поразительные, убедительные и даже высокохудожественные артефакты.

Я, кстати, от щедрот Марата Александровича, увы, ни разу не оскоромился. Книжку мою про Оганяна он да — издал. А более — увы.

Опасается он меня.

ivand: порою порождает, я не спорю.

я просто хотел уточнить, насколько последовательна ваша позиция.

varsava: На телеге не остов для "Башни IV Интернационала", случайно?

nemiroff: Почему остов? Это именно она и есть. Башня. Только III Интернационала. IV-й — это уже Троцкий в тридцатые годы основал.

varsava: ааа... Я её знаю по одной иллюстрации в сборнике Есенина. Но там она вроде бы поцветастей была, а здесь рейки одни.

whiskeydrinker: ta ti sam mudak blat; nixuhja ne znaesh i viebujeshsa! urott